1.
Давид, цадик из Лелова, поучал: “Те же, кто не признают своих недостатков, будь то человек или народ, не вправе рассчитывать на избавление. Избавление возможно лишь в той мере, в которой мы признаем свои изъяны”.
У Давида был сын, который тоже стал раввином в Лелове. У этого леловского раввина были сын и внук – раввины в Щекоцинах. У щекоцинского раввина была дочка Ривка, внучка Хана, которую все звали Андзей, и правнучка Лина.
Жарким июльским днем тысяча девятьсот сорок второго года Хана, которую все звали Андзей, внучка цадика в шестом поколении, и ее дочка, семилетняя Лина, ехали по улицам варшавского гетто на Умшлагплац. Несколькими минутами раньше их вывели из дома на Твардой и посадили на одноконную телегу с решетчатыми бортами. Там сидели двое еврейских полицейских, один правил лошадью, второй сторожил людей. В телеге все люди были старые, ни о чем не просили, не молились и не пытались убежать.
Телега свернула на Теплую. Полицейские вполголоса переговаривались, советовались. Можно было сделать одно из двух: окружить очередной дом и всех забрать либо перекрыть улицу и устроить молниеносную облаву. Облава займет меньше времени, но в доме загребут больше людей. Тот, который правил лошадью, был за дом; другой, который сторожил, настаивал на облаве.
Совещание прервал один из сидящих в телеге мужчин.
– Отпустите их, – сказал он. Имея в виду Лину и ее мать, Андзю.
Полицейским не хотелось откликаться на глупые просьбы, но к старику присоединились несколько женщин:
– Отпустите, они молодые, пускай еще поживут.
– Вы чего, не знаете, что у меня норма? – сказал полицейский, который правил лошадью. – Я должен доставить на площадь десять евреев. Нас двое, значит, требуется двадцать. Дадите кого-нибудь взамен? Если дадите, мы этих освободим.
Старики перестали просить, предложение полицейского было таким же абсурдным, как их просьба.
Телега катила очень медленно. О лошади, которая еле плетется, говорят, что она идет медленным аллюром, но в гетто таких слов не употребляли. Короче, лошадь еле плелась, хотя могла бы и ускорить шаг, потому что прохожих на улицах было немного. Всё – запомнили Андзя и Лина – происходило в тишине и без спешки.
– Ну? – обратился напрямую к ним полицейский. – Кто вместо вас поедет на Умшлагплац? Есть такие?
Они приближались к пересечению Теплой с Гжибовской.
Проехали еще несколько метров и увидели женщину. Она шла по Гжибовской. Убегать не собиралась. Наоборот. Спокойным решительным шагом женщина направлялась к телеге. Поравнялись они около дома номер 36. Лина это запомнила, потому что в тридцать шестом доме жила ее воспитательница из детского сада, пани Эда.