Ей удалось добраться до своей двери, ни разу не взглянув на груду развалин. Медленно поднявшись по лестнице, она минутку постояла на площадке. Из кухни доносились жалобные причитания тети и голоса соседок, утешающих ее.
Рыжая открыла дверь. Женщины, как одна, обернулись и крикнули:
— Ну, вот она!
Девушка медленно вошла, положила герань на стол и, робко улыбнувшись, посмотрела на тетку.
— Тетя, посади в горшок, — сказала она. — Это Нерины.
Поднявшись к себе, Рыжая с глухим стоном бросилась на кровать и лежала так, оглушенная, потрясенная, до тех пор, пока, не зазвонили на колокольне. Тогда она высунулась в окно и замерла, не веря своим глазам, не узнавая привычного пейзажа.
Прямо перед ней высилась колокольня церкви Святой Ромуальды, вокруг которой кружились ласточки, вспугнутые ударом колокола. Не было крыши, заслонявшей церковь, не было покосившихся каменных труб, не было слухового окна, в которое смотрелось солнце. Не было больше дома номер одиннадцать. Не было дома, где жил Ренато, не было гладильни, ютившейся на первом этаже.
Учитель не скажет больше: «Ну, как поживает наша Грациелла?» И Саверио никогда уже с улыбкой не посмотрит на нее поверх своих очков. И от Нунции остался только этот глаз, неподвижный, полный ужаса…
Рыжая закрыла лицо руками. Рухнул ее мир, и ничто не могло возместить ей эту потерю.
Она снова выскочила из дома и побежала, сама не зная куда. В мозгу, как крылья испуганной птицы, бились какие-то мысли. Они вспыхивали и тотчас же исчезали. Появлялись и улетали неуловимые образы, обрывки фраз. Это были нелепые, мучительные, полные горькой иронии, гневные и полные любви мысли.
Йетте, наконец, удалось вставить стекла… А спальня Блондинки, из-за которой все натерпелись такого страха и вынесли столько горя, сломана в щепки. Чемодан Пеппи, так ревниво хранимый, должно быть, смят в лепешку и лежит где-нибудь в самом низу, под камнями. Интересно, выдержал ли китовый ус или его тоже раздавило?
О Зораиде она старалась не думать. Но как это сказала Йетта: «…как на Зораиду что-то черное валится…» Невольно в голову лезла одна и та же глупая мысль. Напрасно Рыжая гнала ее. Мужчины в форме были страстью гладильщицы, и вот теперь, куда ни погляди, всюду мужчины в форме. Они бродят по развалинам, под которыми были погребены мертвые и раненые. Зораиду тоже нашли и вынесли на носилках мужчины в форме.
«Как я могу думать об этом? — в ужасе спрашивала себя Рыжая. — Какая же я дрянь!»
Потом ей вдруг слышался голос: «Ну, как поживает наша Грациелла?»
Не будет даже похорон третьего класса. Бедный старик! Ни могилы, ни памятника. Яма и четыре доски на участке неопознанных.