Чтобы прояснить это, необходимо подробнее изучить термины, в которых Ницше пытался определить свою этику.
Если строго посвятить себя принципу чистого утверждения «освобождённой Жизни», становится ясно, что любая оценочная позиция или установка будет абсурдной. Не будет никакого основания, из которого можно было бы исходить или которое можно было бы защищать, например, формы полной и восходящей жизни, обнаруживая «волю к власти», против форм противоположного, «декадентского» направления, и особенно тех, которые, по Ницше, подорвали «здоровые» и «высшие» цивилизации посредством своей морали. В конце концов, это тоже «жизнь», «за пределами добра и зла», часть её угасания и потока, её создание и уничтожение, и было бы нелепо сопротивляться ей, апеллируя к высшему фактору — что, однако, Ницше делает яростно и постоянно.
Если поискать этот фактор, которому этика Ницше обязана своему специфическому отпечатку, то он, видимо, обусловлен его индивидуальностью. В первую очередь, принципом является утверждение собственной природы. Оно становится единственной нормой, автономным «категорическим императивом»: быть собой, стать собой. «Реалистическая» концепция, присущая последнему этапу мысли Ницше, может быть его теоретическим основанием, и, если бы не трагическое помрачнение его ума, она вполне вероятно могло бы развиваться далее, устраняя грубые «натуралистические» и биологические аспекты, продолжающие искажать его учение (Рейнингер всё же слишком сильно следует им, и это недостаток). По сути это видение обнажённого мира, лишённого всего, слишком человеческого, «идеалистического», нереального, покрывающего мир. Частично это почти что продолжение трагического, «дионисийского» видения первого периода — но, чтобы понять чувства Ницше, нужно увидеть, что он писал посреди горных вершин о чистоте «свободных сил, не загрязнённых духом». Как бы после катарсиса, остаётся только «реальное» («природа»), в уникальной форме «бытия» и «силы».
При условии этого основания, который в некотором роде подтверждает нигилистические тезисы, индивид может найти поддержку и опору только в своей глубинной природе, в своём «бытии», своей неизменной идентичности. [70] Верность этому бытию, его утверждение, таким образом, является тем, что, так сказать, придаёт содержание ницшеанской морали в общем. Однако это первая почва, на которой Ницше не остановился, так как здесь вновь появляется та самая неопределённость, которую мы обнаружили по отношению к «Жизни». Под знаком чистого «быть собой» можно получать, хотеть, утверждать абсолютно то, чем человек является — даже когда в собственной природе нет ничего, что соответствовало бы положительному идеалу «сверхчеловека», объявленного нашим философом — когда жизнь и судьба человека демонстрируют испорченность, порочность, упадок и бесчестье. Именно поэтому, если придерживаться вышеупомянутого принципа, единственной оставшейся этической ценностью будет «подлинность». В конце концов, нужно сказать, что тот, кто по природе «низший», является собой, имеет смелость быть собой в абсолютной степени, будет выше того, кто хотел бы развить «превосходство», не укоренённое в своём подлинном бытии.