Голос солиста группы «Король и Шут» трудно было перепугать с кем-то другим. Но сейчас он звучал непривычно лирично, даже в чём-то нежно, напевая о забытых ботинках, любви и сожалениях. И Роман сам не заметил, как начал подпевать знакомым до последней строчки словам:
— Уставшим путником войду в твою я спальню… Без приглашения, тайком, без лишних слов… Возле тебя я сяду тихо на диване… И пожелаю необычных, сладких снов…
Виски обжёг горло, согревая изнутри. Байкер стоял у большого, панорамного окна, глядя на то, как на город опускаются сумерки. Покачивал в пальцах бокал с янтарной жидкостью. И думал. Думал, поддаваясь влиянию песни, вслушиваясь в слова и понимая, что…
Влюбился. Окончательно, бесповоротно, дико, болезненно и сильно. Внезапно, сопротивляясь и увязая во вспыхнувших чувствах всё сильнее и крепче. И чем больше он об этом размышлял, тем чётче осознавал, что не хочет ничего менять. Совершенно.
Хмыкнув, Кощей сделал ещё один глоток и закрыл глаза, прислонившись горячим лбом к холодному стеклу. А песня всё продолжалась и продолжалась, сплетаясь с осколками-воспоминаниями, что без спросу заполнили его мысли.
— Дальний путь зовёт меня, но уйти я не могу… Возвращаюсь снова я, твой облик в сердце берегу… Варя… Вар-вара… Варька…
Не самое лучшее знакомство и девушка, впервые не ставшая с ним кокетничать и флиртовать. Острые шпильки вместо комплиментов и обоюдная насмешливая неприязнь. Собственные колкие слова сейчас вызывали чувство стыда, а тогда стали ещё одним камнем в фундаменте их отношений. Совместное бдение над бумагами и неожиданное потепление, скрасившее серые рабочие будни. Лёгкое подтрунивание друг над другом, почти семейный вечер, проведённый на кухне после виртуозного лечения в исполнении Манюни. И предложение.
Совершенно необдуманное, внезапное, спонтанное. Кощей повёл себя как игрок на бирже, пошёл ва-банк. И не проиграл. Варя не казалась лишней или ненужной, она не ощущалась чем-то чужеродным ряжом с ним и его байком. А когда Ромыч вспомнил ощущение хрупких ладоней на своей талии, вспомнил ровное, согревающее тепло от прижимающейся к его спине девушки…
— Твой облик в сердце берегу… — снова повторил он строчку припева, улыбаясь. Чуть печально, но с надеждой и тоской. И хотя выражение лица у него явно было идиотским и больше подошло бы герою какого-нибудь сопливого любовного романа, Костину было на это глубоко начхать.
В конце концов, он осознал, что любит. На самом деле любит, а не гонится за мимолётным увлечением. А кому не нравится, может валить к чёртовой бабушке! И объясняться ей в любви с бутылкой виски наперевес!