Петр поманил ее пальцем.
Она оглянулась за плечо.
— Тебя, тебя зову, иди сюда, — сказал Петр.
— Чего? — подошла она.
— Тебе сколько лет-то?
— Восемнадцать два месяца уж как.
— Ага. Замуж хочешь?
— Не собираюсь пока.
— Я в перспективе спрашиваю?
— Когда захочу, тогда и выйду, — гордо сказала девушка.
— Выходи за меня, — предложил Петр.
— Прямо сразу?
— Зачем сразу? Заявление подадим, зарегистрируемся, потом свадьба — все по порядку.
Девушка эта была дочь тендеровщика Кудерьянова, известного тем, что, прожив до сорока двух лет невыразительно, наткнулся в журнале «Техника — молодежи» на чертеж дельтаплана, а рядом была фотография с летящим дельтапланеристом. Кудерьянов срочно взял отпуск, построил дельтаплан, внес его на Лысую гору, полетел с обрыва и летел долго, минут пять, взмывая все выше и выше на удивление всем, кто это видел, но что-то там, в высоте, случилось: коршуном канул Кудерьянов с небес и разбился.
Вот чья была это дочь. И, подумав не более минуты, она сказала:
— Ладно.
— Ну и хорошо! — обрадовался Петр. — Да, а звать-то тебя как?
— Маша, — сказала девушка.
Петр отправился домой, чтобы сообщить матери о предстоящей женитьбе, но мать еще не вернулась с работы, зато его ждали мама Зоя и бабушка Ибунюшка. Ибунюшка плакала.
— Помоги, Христа ради! — взмолилась она. — Мочи нет, разогнуться не могу, пилит он меня пополам, радикулит чертов!
— Я тебе врач, что ли? — сказал Петр, с укоризной посмотрев на маму Зою.
— Ты рожи-то не корчь, а помоги человеку! Она-то, чай, всем помогает, а самою вишь как схватило! — сердито сказала мама Зоя.
— Да идите вы, ей-богу! Откуда я знаю, как его лечить? Он где вообще-то?
— В пояснице, где ж еще-то! — сказала Ибунюшка, поворачиваясь скрюченной спиной. — Не могу, рвет напополам меня всю!
Тьфу ты! — что будешь делать?
Скорее смеясь, чем всерьез, Петр стал водить руками над Ибунюшкиной поясницей, а потом и приложил руки, не брезгуя. (Он вообще на людей и людское не брезглив был.) Старушка только покряхтывала, потом замерла, как курица, несущая яйцо.
— Батюшки! — послышалось из-под ее скрюченного тела, там, где было опущенное к полу лицо. — Легко-то как сделалося! — И она потихоньку, сама себе не веря, распрямлялась. И распрямилась.
Мама Зоя глядела радостно, будто сама излечилась.
— Говорила я тебе, — похвасталась она. — Теперь бросай, Ибунюшка, свою практику, вон какой Петр у нас! Чудодей! Экстрасенц, так его так!
— Все, все, некогда мне, идите! — прикрикнул Петр. — И, мам Зой, последний раз предупреждаю: никому про это! Я ж просил!
— Ладно, ладно.
— И ты, бабушка, молчи.