Пришло утро, такое же, как и остальные, что были в жизни Петра, но осененное мыслью: женюсь.
Странную тишину при пробуждении почуял он вокруг, в этой тишине таилось чье-то ждущее присутствие.
Петр открыл глаза. В комнате никого не было.
Он встал и вышел на крыльцо.
И увидел людей.
Они молчали и глядели на Петра.
Так, подумал Петр. Разболтали старухи.
Избоку к нему подошел Иван Захарович. Приблизился так, чтобы их разговора не слышали другие.
— Ну вот, — сказал он. — Настала твоя пора. Спасай их. Лечи.
— Не умею я. Случайно это. Не могу. Пусть уйдут. Страшно мне, дядь Вань…
— Случайно или нет — не тебе судить. Лечи.
— Бывает, у людей способности такие открываются. Вот и все, — словно оправдывался Петр.
— Не трать времени. Лечи.
И обратился к людям:
— Петр Максимович всех примет. Не толпитесь, заходите по одному.
И Петр, не умывшись, не поев, до обеда врачевал. Ну, как врачевал? — только водил руками да прикладывал в тех местах, где у больных болело. Как ни старался Иван Захарович регулировать очередь, дом набился битком. Петр занимался всеми сразу, руки уже устал поднимать и опускать, плечи заныли. И при этом ему казалось, что словно из него вытекает что-то, слабеет он — и вот сзади кто-то прикоснулся к нему горячей ладонью — и почудилось Петру, что это не ладонь, а щупальца с присосками разом откачали из него всю кровь, он застонал и упал в обморок.
Когда очнулся, в доме никого не было, кроме Ивана Захаровича.
— Как ты? — спросил Иван Захарович.
Петр молчал.
— Ты устал. Поешь.
Петр сел за стол и молча стал хлебать щи.
— Что ж делать, надо давать людям облегчение. Раз у тебя дар такой. Многим легче стало. Благодарили тебя.
Петр глядел в тарелку.
Послышался стук в дверь.
— Открыто, — буркнул Петр.
Вошел мальчишка лет десяти. Поздоровался. Лицо его было в пыли и потеках то ли от пота, то ли от слез. А пыль была не от земли — накануне снег выпал, — а от знакомой всем жителям Полынска гари и копоти маневровых паровозов.
— Вы нас не знаете, мы недавно здесь живем. В ППО, передвижном поезде-отряде живем, — сказал он.
— Ну?
— Папка у меня заболел.
— Полечим, — ободрил его Иван Захарович.
— Он вообще-то сильно заболел.
— Ну и что? Вылечим.
— Он вообще-то умер, — сказал мальчик.
Петр поднял голову и вперил в него глаза.
— Как зовут? Не Лазарь? — спросил он, странно кривя рот.
— Лазарев фамилия. Сергей Николаевич.
— Лазарев, значит? И зачем ты пришел, если он умер?