— Сорок пять градусов! — успокоил его Петр.
Швейцар выпил — и аж дух у него перехватило.
— Ну, Нинка! — сказал он. — Чем же ты меня до этого угощала?
— А тем же самым! — расхохоталась Нинка.
Швейцар покрутил головой и пошел к служебному выходу, приказывая:
— Сигнализацию включить не забудь!
— Топай, начальник!..
Нина замкнула ящик с деньгами (не хотела считать при Петре) и сказала:
— Ну и кто ты? Гипнотизер, что ль?
— Нет.
— А кто же?
— Не помнишь, значит, кто воду в вино превращал? Давно было, две тысячи лет назад.
— Гипнотизер, ясно. Мне-то эти штучки наизусть знакомы, от алкоголизма лечилась, между нами. Лучшему профессору бешеные деньги дала: на, лечи, измучилась на хрен сама от себя! Ну, он мне и показал: людей усыпит, дает воду, а они блюют, как от водки. И ты, говорит, так же будешь. Не верила, а вышло точно так. Смотреть теперь на водку не могу. Вино, бывает, пью, но тут же тошнит.
— А торгуешь водкой?
— Жить надо или нет?
Что ж, подумал Петр, видимо, гипнотические способности у него и в самом деле есть, с помощью их он и людей лечил. Но ему досадно было, что женщина не удивилась. Понятно: что человек знает один раз, вторично не потрясает его.
— Я — Иисус Христос, — сказал Петр.
— А я Алла Пугачева, — ответила Нина с присущим ей остроумием.
— Напрасно ты не веришь мне, — сказал Петр. — Или неведомо тебе, что я должен прийти? И я пришел.
— Ну, разувайся тогда, — сказала Нина. — Знаю я, чего тебе надо. А я — не хочу. Денег тебе могу дать.
Лгала женщина.
Но очень уж обидно было ей, прошедшей через многие мужские руки, показаться легкой добычей этому красавцу.
Петр видел ее нехитрые уловки, но не женского ему от нее хотелось.
— Говорю тебе, — сказал он, хмелея гордостью, — я — Иисус Христос.
— Но, но! Меня не загипнотизируешь, загипнотизированная уже!
Петр замешкался.
— Гляди-ка! — воскликнула Нина. — Первого-то нашего клиента мы забыли! — И показала на мужчину, который спешил на поезд, но упился и незаметно уполз в зал и там спал под столиком. — Вот морока еще! Ментов, что ли, вызвать, пусть заберут.
— Человек и так на поезд опоздал, — сказал Петр.
Он выволок мужчину из-под стола, поставил перед собой, сказал ему, спящему:
— Очнись! Очнись!
Тот очнулся, поглядел вокруг совершенно трезвыми растерянными глазами. Глянул на часы.
— Мама моя! — заметался. Нина открыла дверь, он исчез.
— Молодец! — похвалила Нина Петра. — Тебе бы перед публикой выступать с сеансами. Ты кем работаешь вообще?
— Никем. Зачем Христу работать? У меня другая служба.
— Слушай, надоело! — покривилась Нина. — В конце концов, я рассердиться могу. Богохульствуешь тут, а я крещеная, между прочим.