А для полного оборудования бастионов нужно около 450 орудий!..
Конница наполовину из ополченцев, или по-польски «рухавка»… И среди пехоты почти две трети нового состава вооружены одними косами, против русских, снабженных хорошими ружьями.
И хотя численность силы противников почти равны, перевес слишком на стороне осаждающих. Особенно сильна артиллерия у последних — до 350 орудий.
Теснее и теснее сжимается железное кольцо…
А там, на просторе литовских полей и в глуши волынских лесов, уже закончена борьба… Генерал Рыбинский с отрядами перешел прусскую границу и сложил оружие… То же сделал генерал Хлаповский, все время как будто щадивший и своих людей, и русские батальоны… Громко прозвучал выстрел поручика Скульского, когда он 13 июля убил из пистолета генерала Гелгуда, стоящего среди всего штаба на русской территории, куда увел этот генерал свой отряд…
— Изменнику смерть! — крикнул только этот самочинный судья-юноша.
И выстрел, и крик этот разнесся по всей Польше, особенно отдался в Варшаве, где давно ходили толки про измену главных вождей армии.
Позван был даже на суд главнокомандующий, генерал Скшинецкий.
26 июля собралась комиссия из пяти членов правления, из одиннадцати членов сейма, пополненная министром военным Моравским, начальником артиллерии полковником Бомом и генералами Томасом Любеньским, Малаховским, Хшановским, Раморино, Прондзиньским, Серавским, Бонтан, Венгерским, Богуславским, Колачковским.
Но генералам не позволил говорить обвиняемый, который держал себя скорее, как обвинитель… Комедия суда кончилась тем, что перешла к обсуждению дальнейших планов обороны.
— Если все находят, что надо поставить на карту судьбу отчизны и сразиться с русскими в решительном бою, я готов. Одержу победу или положу свою голову! — с красивым жестом заявил вождь, всеми уличенный в целом ряде ошибок.
Это были только слова…
А дело шло все хуже и хуже…
Только один генерал Дембинский с остатками войск вернулся обходами в Варшаву, где его встретили восторженно и сейчас же сейм назначил его губернатором Варшавским…
В Варшаве шли лихорадочные приготовления к осаде…
Особенного уныния еще не замечалось, но толки ширились без конца. Особенно после одного странного события.
Среди первых сумерек угасающего дня весь небосвод с северной стороны вдруг озарился необыкновенным светом, и на нем среди легких туч показался большой огненный шар, вроде луны, только гораздо больше на вид…
Крики отчаяния зазвучали на улицах и площадях. Кто видел чудо, стал молиться, тут же падая ниц на землю, или кидался прочь, восклицая: