— Нет, — ответила я, мои глаза наполнялись слезами.
— Все в порядке, детка, — сказал он нежно, хотя я слышала разочарование в его голосе. — У нас есть время всего мира.
— Извини, — застонала, вытянув руку, чтобы дотронуться до его коротких волос. — Я просто....
— Не готова, — закончил он с кивком.
— Я смехотворна.
— Нет, ты осторожна. Я понимаю, мишка Кэти.
— Чего я жду? — пробурчала я, когда он скользнул руками вокруг меня и положил их на мои ягодицы.
— Я не знаю, детка, — ответил он серьезно. — Но ты поймешь, когда это произойдет.
— Я устала, — сказала я, опустив руки по бокам.
— Тогда давай спать, — он встал с кровати и шлепнул меня по заднице, обходя, чтобы взять ночнушку и трусики с моего комода.
Он аккуратно одел меня и поцеловал в лоб.
— Я же сказал, что одену тебя.
Как только мы снова оказались в кровати, Шейн обнял меня и быстро уснул, но я еще долго не могла заснуть. Я чувствовала себя плохо из-за того, что снова его обломала, но от мысли заняться сексом с Шейном, глубоко в моем животе зарождалась паника, которую я не могла игнорировать.
Я доверяла своему чутью.
— Что за фигня, Келлер? — кричала я раздраженно две недели спустя, зная, что должна снизить тон, но не могла успокоиться.
Я уставилась на письмо, которое он принес домой из школы, и не могла поверить в то, что читала.
Мой мальчик, мой милый, чувствительный мальчик, который защищал Ганнера и Айрис, будто они его собственные дети, был задирой в школе.
— Что происходит? — спросила я, немного смягчая голос.
Он стоял передо мной, скрестив руки на груди, что, кстати, уже не было милым, и отказывался говорить. Вместо этого смотрел на меня так, будто не мог вынести одного моего вида. Я не понимала, что происходит.
Первый месяц в школе был тяжелым для Келлера. Ему не нравилось весь день находиться вне дома, и казалось, он не завел много друзей в классе. Но я думала, что это адаптационный период. Он перестал быть трусишкой и стал игривым смельчаком, которого мы все знали и любили.
— Ну? — спросила я гневно, указывая и злобно смотря на Гевина и Сейдж, которые пытались подглядывать из-за угла, прежде чем снова повернуться к Келлеру. — Твоя учительница сказала, что ты плохо себя вел по отношению к другим детям. Что ты обзывал их. Это правда?
Он нахмурился, сведя брови вместе.
— Отвечай мне, — приказала я.
После пары минут молчания я, правда, не понимала, что делать. Хотела отправить его в комнату, но знала, что это не было наказанием. Игрушки в спальне Гевина и Келлера были разбросаны с одной стороны до другой, в итоге я бы просто отправила его поиграть.