Джордж сбежал по расщелине в обрыве на песчаный берег, Нэнси последовала за ним, и он поймал ее в объятия. Потом сбежал Джим и также поймал Эйлиш, и его объятие показалось ей слишком крепким, впрочем, Джим вроде бы не придал ему никакого значения – обнял и обнял, обычное дело. Тем не менее при мысли о Тони, который увидел бы ее сейчас, Эйлиш пробила дрожь.
Они расстелили на песке два коврика, Джим снял туфли и носки и направился к воде, проверить, какова она, а вернувшись, сообщил – почти теплая, гораздо лучше, чем в прошлый раз, он, пожалуй, переоденется и поплавает. Джордж сказал, что составит ему компанию. Они уговорились: кто войдет в воду последним, заплатит за общий обед. Нэнси и Эйлиш надели купальники, но остались сидеть на ковриках.
– Они иногда ведут себя как малые дети, – сказала Нэнси, глядя на резвившихся в море Джима и Джорджа. – Дай им мячик, так они с ним целый час проиграют.
– Куда подевалась Аннетт? – спросила Эйлиш.
– Я знала, если сказать тебе в четверг, что с нами будет Джим, ты не поедешь, и только со мной и Джорджем тоже не поедешь, ну и придумала насчет Аннетт. Это была ложь во спасение, – ответила Нэнси.
– А что вдруг случилось с манерами Джима?
– Он плохо ведет себя, лишь когда нервничает, – сказала Нэнси. – Не нарочно. Вообще-то он человек очень мягкий. А кроме того, ты ему нравишься.
– Это с каких же пор?
– С прошлого воскресенья, он тогда увидел тебя с матерью на одиннадцатичасовой мессе.
– Ты не окажешь мне услугу, Нэнси?
– Какую?
– Сбегай к воде и скажи Джиму, чтобы он запрыгнул сам на себя с разбега.
Обе рассмеялись и повалились на коврики.
– У тебя к свадьбе все готово? – спросила Эйлиш. Слушать о Джиме Фаррелле и дальше ей не хотелось.
– Все, за исключением моей будущей свекрови, которая каждый день извещает нас о новом своем желании или нежелании. Мама считает ее жуткой старой позершей.
– Но она же такая и есть, верно?
– Я из нее эту дурь выбью, – сказала Нэнси. – Дождусь свадьбы, а там и займусь.
Джордж с Джимом вернулись, все четверо пошли прогуляться по берегу – мужчины поначалу бегом, чтобы обсохнуть. Эйлиш удивляло, насколько тесны и тонки их плавки. Ни один американец, думала она, не показался бы в таких на пляже. Да на Кони-Айленде не нашлось бы и пары мужчин, способных двигаться с такой раскованной простотой, словно забыв о двух женщинах, которые наблюдают за ними, неуклюже скачущими по плотному песку у самой воды.
Никого, кроме них четверых, на этом участке берега не было. Эйлиш поняла уже, почему Джордж выбрал столь уединенное место. Они с Джимом, а возможно, и с Нэнси спланировали идеальный день, на время которого она и Джим станут такой же парочкой, как Нэнси и Джордж. И поняла, когда все повернули назад и Джим заговорил с ней снова, что ей по душе его большое, свободно двигавшееся тело, интонации, столь естественно отзывавшиеся улицами ее родного города. У него ясные голубые глаза, думала она, которые ни в чем не видят дурного. И сознавала, что сейчас взгляд этих голубых глаз устремлен на нее – с интересом, ошибиться в смысле которого было невозможно.