– Индейка и ветчина творят чудеса, – сказала мисс Мерфи отцу Флуду, когда на столы отправились большие блюда с добавкой.
– В бруклинском духе, – отозвалась ее сестра и прибавила: – Хорошо, что в этом году у нас на десерт не изюмный пудинг, а трайфл[4], его хоть горячим держать не нужно.
– Вам не кажется, что за едой им следовало бы снимать фуражки? – спросила ее сестра. – Разве они не знают, что здесь все-таки Америка?
– Мы никаких правил не устанавливаем, – ответил отец Флуд. – Если им хочется, пусть даже курят и пьют. Главное, чтобы они до дому добрались живыми и здоровыми. Всегда набирается несколько человек, заложивших за галстук столько, что домой идти не в состоянии.
– Нарезавшихся, – сказала одна из мисс Мерфи.
– Нет, в Рождество мы называем это «заложить за галстук». У меня дома их уже ждут кровати, – сказал отец Флуд.
– А теперь давайте-ка мы и сами поедим, – предложила мисс Мерфи. – Сейчас накрою на стол, а еду для нас я давно горячей держу.
– Ну а я уже гадать начала – будем мы есть или не будем, – сказала Эйлиш.
– Бедная Эйлиш. Проголодалась. Вы только посмотрите на нее.
– Может, лучше сначала трайфл подать? – спросила Эйлиш.
– Нет, подождем, – ответил отец Флуд. – Пусть праздник подлится для них подольше.
Ко времени, когда они убрали тарелки из-под трайфла, зал наполнился табачным дымом и гулом бойких разговоров. Мужчины сидели небольшими компаниями, некоторые переходили от одной группы к другой, держа бумажные пакеты с бутылками виски, которые пускались по кругу. Как только с уборкой кухни и мусором было покончено, отец Флуд предложил выйти в зал и выпить со всеми. Там уже появились новые гости, в том числе и женщины, и Эйлиш, сидя со стаканчиком хереса в руке, думала, что это мог быть приходской зал где-нибудь в Ирландии – в ночь концерта или свадьбы, только тогда ее окружали бы молодые люди и они танцевали бы или стояли у бара.
Некоторое время спустя Эйлиш заметила двух мужчин, которые извлекли откуда-то скрипки, и еще одного – с маленьким аккордеоном; они устроились в углу и заиграли, а гости тут же обступили их. Отец Флуд ходил по залу, занося в записную книжку имена и адреса и кивая обращавшимся к нему старикам. В конце концов он захлопал в ладоши, призывая всех к молчанию, но прошла не одна минута, прежде чем ему удалось привлечь к себе общее внимание.
– Простите, что прерываю ваше веселье, – сказал он, – однако нам следует сказать спасибо милой девушке из Эннискорти и двум милым женщинам из Арклоу, тяжело трудившимся весь этот день.
Все зааплодировали.