Когда она закрылась за ними, он отпустил Эмму, повернувшись к ней лицом. Воздух, тяжелый и плотный, словно давил на её кожу. Туман заслонил шоссе. Эмма могла видеть вздымающуюся поверхность серых волн, бьющихся о берег. Отсюда каждая из них выглядела, как большой горбатый кит. Она могла видеть Луну, которая пыталась выглянуть сквозь облака.
Джулиан тяжело дышал, как будто он бежал многие мили. Сырость воздуха прилепила его рубашку к груди, когда он прислонился к стене Института. — Зачем ты пришла на чердак? — спросил он.
— Мне жаль, — она сухо проговорила. Эмма ненавидела быть жёсткой с Джулсом. У них произошла та редкая ссора, которая не закончилась вместе с непринужденными извинениями или подшучиваниями. — У меня было такое чувство, будто ты нуждался во мне, и я не могла не прийти. Я пойму, если ты сердишься…
— Я не сержусь, — молнии обожгли воду, коротко осветляя небо. — Вот чёрт, я не могу злиться, так ведь?
Марк ничего не знает о тебе и обо мне, он не пытается меня обидеть, это не его вина. А ты — ты всё сделала правильно. Я не могу ненавидеть тебя за это.
Он оттолкнулся от стены, и беспокойно сделал несколько шагов. Энергия сдерживаемой бури, казалось, начала прорезаться сквозь кожу.
— Но я не могу это терпеть. Что мне делать, Эмма? — он провёл руками по волосам, которые завились в локоны из-за влажности, цепляясь за них пальцами. — Мы не можем так жить.
— Я знаю, — сказала она. — Я уйду. Осталось всего лишь несколько месяцев. Мне будет восемнадцать.
Мы проведём наши года путешествий подальше друг от друга. Мы обо всём забудем.
— Правда? — его рот скривился в улыбке.
— Мы должны, — Эмма начала дрожать; было холодно, тучи клубились над ними, как дым опалённых небес.
— Мне никогда не следовало прикасаться к тебе, — сказал он. Он приблизился к ней, или, возможно, она приблизилась к нему, желая взять его в руки, как всегда. — Я никогда не думал, что нас так легко сломать.
— Мы не сломаны, — прошептала она. — Мы совершили ошибку… Но то, что мы были вместе, не было ошибкой.
— Большинство людей делают ошибки, Эмма. Но эти ошибки не должны разрушать всю твою жизнь.
Она закрыла глаза, но всё ещё могла видеть его. Всё ещё чувствовала его в нескольких дюймах от неё: тепло его тела, запах гвоздики, который цеплялся за его одежду и волосы. Он сводил ее с ума, её колени дрожали, будто она только что покаталась на американских горках. — Наша жизнь не разрушена.
Его руки обвили её. Эмма хотела было воспрепятствовать этому, но она так устала — так устала бороться, за то, чего желает. Она не думала, что когда-нибудь опять окажется у Джулса в руках, в его мускулистых сильных руках художника, поглаживающих по её спине, выводящих буквы, слова на её коже.