– На мили видно будет, – сказал Макрон.
– Ничего не поделаешь. Если бы подожгли поселение днем, противник увидел бы дым. Надо было сделать это сейчас, чтобы у нас было время снести то, что останется, когда пожар потухнет. Не стоит оставлять врагу укрытия к тому времени, когда он сюда явится.
Макрон глядел на огонь, и пламя окрасило его лицо в красноватый цвет.
– Думаешь, Искербел явится к нам?
– Да, и возьмет с собой всех, кого сможет.
– Ты в этом, похоже, просто уверен, парень.
– Я бы так поступил на его месте. В силу двух причин. Во-первых, уничтожить когорту преторианской гвардии почетно. Это упрочит его репутацию и одновременно посрамит императора. Во-вторых, он обязательно задумается над тем, зачем это Вителлий послал вперед основных сил одну когорту. Зачем он послал ее именно к этому руднику. Судя по тому, что рассказал нам Пастерикс, он не смог найти слитки. А теперь, когда мы здесь, ему будет нетрудно догадаться, что мы пришли сюда за чем-то ценным.
Макрон поглядел на Катона.
– Если серебро еще здесь, то, во имя Гадеса, где же оно?
Катон задумался.
– Надеюсь, что прокуратор сможет нам рассказать завтра.
– А что, если ублюдок откинется у нас на глазах?
Катон улыбнулся.
– Тогда приходит в голову лишь поговорка насчет иголки в стоге сена. Еще одно испытание от богов, чтобы помучить нас, брат.
– К черту, – буркнул Макрон. – Меня больше беспокоит, что мне живот долбаным копьем проткнут, когда Искербел сюда придет… что если бунтовщики уже забрали слитки?
– Могли и забрать, – с сомнением ответил Катон. – Но это не остановит Искербела в желании уничтожить нас. Это, полагаю, мы должны принять как данность. Мне другая мысль в голову пришла. Что, если до Искербела лишь дошли слухи, что на одном из рудников спрятана куча серебра? В этом случае наше присутствие лишь подскажет ему, где именно искать это серебро.
Макрон надул щеки.
– Иногда ты так хорошо успокоить умеешь, Катон.
Пожар пылал всю ночь, медленно подбираясь к форуму и пожирая все дома на своем пути. После полуночи поселение превратилось в море огня, освещая ближайшие холмы и горы. Наверняка пожар был виден с большого расстояния. Сквозь гул огня слышался резкий треск бревен, грохот и треск обваливающихся крыш и лопающейся кладки. Постепенно языки пламени начали оседать, будто дикие звери, сытые и укладывающиеся спать после удачной охоты. Остатки домов наполнило красное свечение углей, время от времени огонь снова вспыхивал, находя себе новую пищу, а затем снова угасал. К рассвету остались лишь небольшие очаги среди почерневших и дымящихся руин поселения. Целым остался лишь храм культа императора, возвышающийся посреди развалин, поскольку здание было целиком выстроено из камня.