Катон и Макрон глядели на руины, стоя в дальнем конце лагеря. Хотя они и находились выше и на некотором расстоянии, даже здесь воздух был наполнен кислым запахом гари. Многие дома были разрушены до основания. Другие, с каменным основанием или оказавшиеся в стороне от бушевавшего пламени, рухнули не полностью, возвышаясь над кучами сгоревшего дерева вокруг них.
– Ты никогда не делаешь дело наполовину, – сказал Макрон, прищелкнув языком. – Если мы переживем попытку Искербела нас уничтожить, тебе придется отвечать перед рассерженными владельцами. Похоже, в этой провинции мы оставляем на своем пути немало пепла.
– Владельцы домов и земли, желающие судиться, сейчас меня меньше всего беспокоят. Нам надо завершить укрепление линий обороны до того, как здесь появятся бунтовщики. Нужно, чтобы вторую стену сделали такой же высокой, как первая, для начала. И ров углубили.
– Значит, думаешь, что мы потеряем первую стену?
– Возможно. Но мы заставим их заплатить за это. Опять же, если они прорвут первую линию обороны, пусть увидят, что вторая представляет собой еще более трудную задачу. Это двинет ногой меж ног их боевому духу.
Макрон усмехнулся.
– Как ты коварен, парень. Надо было тебе политиком стать.
Катон фыркнул.
– Это изрядное оскорбление даже от тебя, брат. Я просто пытаюсь думать так, как думают бунтовщики. Это толпа селян и бывших рабов. Я не сомневаюсь в их сильном желании наказать Рим за то, что им пришлось вынести. Не сомневаюсь в их отваге, решимости и даже отчаянии. Но они – не обученные воины. Они не привыкли к дисциплине, не привыкли выполнять приказ во что бы то ни стало. Их боевой дух будет силен, но хрупок. Лучший способ победить их – изнурить их, лишить боевого духа. Ставка высока, Макрон. Если они победят, это побудит других восстать против Рима по всей Испании. Если мы покажем им, что они не могут победить, мы подрубим корни восстания, оно зачахнет и погибнет. Тогда здесь снова наступит мир и порядок. Пусть они и будут ненавидеть Рим всеми фибрами души, как и раньше.
– Ну, всего сразу добиться не получится, – спокойно сказал Макрон. – Пусть ненавидят, но пусть и боятся, а?
Катон молча поглядел на Макрона.
– Так и есть, – ответил он после паузы. – Такова цена сохранения империи.
Затрубили горны, объявляя утренний сбор. Катон и Макрон пошли мимо бараков рабов и миновали стену, когда последние из гвардейцев вышли из казарм, строясь перед домом прокуратора. Порцин и его воины все еще охраняли стену, отделяющую рудник от поселения. После сбора их сменят. Катон остановился рядом со знаменосцами. Центурионы доложили Макрону о положении дел в центуриях. Затем Макрон подошел к Катону и протянул ему восковую табличку. Поставив подпись, Катон неторопливо вышел вперед и остановился перед строем воинов.