– Жалко, не можем шипы разбросать, – пробормотал Макрон. – Ничто так не украшает жизнь при отражении ночной атаки, как правильно разбросанные шипы.
– Мы приготовились как могли, – ответил Катон, выпрямляясь и стараясь проявлять спокойствие перед лицом подчиненных. Но его рука ритмично сжимала и отпускала рукоять меча, и он нахмурился, осознав, что непроизвольно делает это, и усилием воли заставил себя опустить ее.
Несмотря на все боевые качества вверенных ему воинов, были в снаряжении гвардейцев и недостатки в данной ситуации. Легионеры были вооружены дротиками и бились короткими мечами, а у гвардейцев вместо дротиков были копья. Тяжелее, чем дротики, и не настолько удобные для метания, как и для того, чтобы пробивать щиты, раня тех, кто за ними укрылся. Копья были пригодны для рукопашного боя. Запасы дротиков, луков и иного оружия, которые были у гарнизона рудника, естественно, бунтовщики забрали. Так что у гвардейцев были лишь пращи, малое количество, которые они использовали для охоты. Помимо этого оставались только камни, которые можно было кидать со стены. Возможностей не дать противнику подойти к стене было мало.
– Наверное, уже шестой час ночи, – сказал Макрон. – Если эти ублюдки еще будут мешкать, то рассветет, пока они до стен дойдут.
Катон поглядел на него. Звезды едва светили, месяц бы настолько тонким, что казался прорезью в небесном своде.
– Если бы я тебя не знал, то подумал бы, что ты немного нервничаешь.
– К черту, – раздраженно ответил Макрон. – Я просто нетерпеливый. Чем быстрее они попытаются напасть, тем лучше, на мой взгляд. Хочется уже делом заняться.
Услышав такое от любого другого человека, Катон счел бы это бравадой. Но Макрон действительно так думал. Центурион стоял, внимательно вглядываясь и вслушиваясь, ожидая приближения противника. Бунтовщики явно не спешили. С наступлением ночи из их лагеря начали доноситься радостные крики и песни, кто-то развлекался борьбой и кулачным боем в окружении своих товарищей. Лишь когда стали гаснуть костры, стало тише и в воздухе стоял лишь стрекот цикад.
– Вот! – прошептал Катон, рискнув и наклонившись через стену, чтобы получше услышать звук. Еле различимый шорох босых ног по пепелищу поселения. Спустя мгновение ему показалось, что он различил темные силуэты, перебегающие от дома к дому, прячущиеся среди развалин. Немного подождал, чтобы не опозориться перед воинами, подняв ложную тревогу. А затем повернулся к гвардейцу, одному из стоящих в задней части башни. Лицо воина было едва различимо в тусклом свете небольшого масляного светильника, висящего на железном крюке на угловом столбе башни.