Он умоляюще поглядел на Макрона. Широкие плечи его друга опустились, когда тот вздохнул, и тоже вскинул копье, подхватывая клич.
А потом клич подхватили и в толпе, внизу. Кто-то неодобрительно загудел, но все новые голоса присоединялись к воззванию Катона, сначала сравнявшись по силе, а потом и заглушив призывающих к смерти, тех, кто желал удовлетворить свою жажду крови.
– Жизнь! Жизнь! Жизнь!
Клич разлился по толпе, и множество людей принялись выбрасывать вверх кулаки, чтобы подчеркнуть свое желание.
Полидор спешно обежал трон и ринулся к Катону.
– Что ты творишь? Прекрати!
Катон не обратил на него внимания и поднял вверх свободную руку, чтобы сильнее выразить свое мнение. Распорядитель схватил его за руку и опустил ее.
– Хватит, идиот! Прекрати сейчас же! Пока еще не поздно. Прекрати!
Катон стряхнул руку вольноотпущенника и с силой ударил Полидора под ребра, вышибая ему дыхание. Вольноотпущенник согнулся пополам и попятился, хватая ртом воздух.
– Уже не такой уверенный в себе, а? – со смехом спросил Макрон.
Стоявшие рядом воины, награжденные императором, ухмыльнулись, глядя на Полидора, и подхватили клич. Клавдий огляделся, хмурясь, и Катон уже начал опасаться, что он прикажет германцам-телохранителям утихомирить его и остальных. Но увидел, как император снова прижал большой палец и прикрыл остальными, спрятав в кулак. Затем он наклонился вперед и неуверенно стал на ноги и поднял руки, призывая к тишине. Но толпа продолжала оглушительно реветь, так, будто били в огромные барабаны.
– Жизнь! Жизнь! Жизнь!
Катон увидел, как император раздраженно шевелит губами, видя, что подданные не реагируют на его призыв. Через некоторое время Клавдий махнул рукой Палласу и что-то сказал ему на ухо. Вольноотпущенник кивнул и ринулся к отряду воинов с длинными медными трубами. Опцион подал команду, и воины вскинули трубы, готовые подать сигнал. Резкие звуки труб вклинились в рев толпы, прерывая клич. Некоторые замолчали, другие попросту сбились с ритма. Форум постепенно стих, и Паллас дал трубачам команду прекратить трубить.
Клавдий сделал шаг вперед и поглядел на Каратака, который не сдвинулся с места и не выказал никакой реакции на просьбы толпы оставить его в живых.
– Встань, Каратак, король ка… кат… катувеллаунов.
Бритт встал, и император, взяв его за руку, неуверенно подошел к краю платформы.
– Волею моей объявляю, что к… король Каратак и его семья помилованы! Жизнь их станет свидетельством великого милосердия Рима. Да не скажет никто, что император, Сенат и народ Рима не способны распознать достойного человека, повстречав его… Каратак будет жить! Жить!