Лазарет славился не только оборудованием, но и своим хозяином Клемензом. Как и некоторые медицинские приборы, он был слишком хорош для Фиорины, хотя в этом было бы нелегко убедить всякого мало-мальски знакомого с его делом. Впрочем, сам Клеменз и не стал бы никого убеждать. Как бы то ни было, заключенным, можно сказать, повезло, что он у них был, и они это понимали. Большинство из них вовсе не были тупицами, скорее оказались негодными людьми. Подобные личности иногда становятся выдающимися дельцами или столпами общества, а иногда, озлобляясь, скатываются на дно и деградируют. Если деградация личности не затрагивает окружающих, то такого человека на густонаселенных планетах, таких как Земля, лечат или изолируют от общества.
Если же озлобленность прорывается наружу и от нее страдают невинные люди, то такого человека отправляют куда-нибудь подальше. Например, на Фиорину. Клеменз, как и многие другие, слишком поздно понял, что его жизненный путь настолько отклонился от нормы, что может завести его сюда.
Женщина пыталась что-то сказать. Ее губы зашевелились, она выбросила руки вверх, то ли отталкивая что-то от себя, то ли упираясь во что-то. Клеменз наклонился, почти прижался ухом к ее губам, но разобрал лишь нечленораздельные гортанные и булькающие звуки, будто неведомое существо поднималось из таинственных глубин к поверхности моря.
Клеменз выпрямился, осторожно опустил голову женщины вниз и несколько секунд твердо удерживал ее в таком положении. Женщина судорожно вздохнула, снова издала непонятный гортанный звук и выплеснула поток темной соленой воды. Скоро приступ рвоты утих. Не приходя в себя, женщина успокоилась, задышала ровнее. Клеменз снова положил ее голову на подушку, внимательно и серьезно всмотрелся в мертвенно-бледное лицо. Несмотря на возраст, у женщины были нежные, едва ли не девичьи черты лица. Но в тоже время она походила на человека, знакомого с тем, что такое ад.
Что ж, подумал Клеменз, если тебя сначала выбрасывают на аварийно-спасательном корабле, а потом выводят из гиперсна, уронив в море, это наложит свой отпечаток на кого угодно.
Дверь лазарета почти бесшумно скользнула в сторону. Вошли Эндрюз и его заместитель Эрон. У Клеменза не вызывали восторга ни начальник колонии, ни его заместитель, но он отдавал себе отчет в том, что Эндрюз тоже не испытывает нежных чувств к единственному на планете медику. Хотя положение Клеменза было более выгодным, чем у большинства других жителей Фиорины, он все же был заключенным, отбывавшим свой срок. Ни начальник колонии, ни его заместитель никогда не позволяли ему забывать это. Правда, он не забывал и без их напоминаний. На Фиорине трудно было выполнить многое, но забыть о том, как и почему ты сюда попал, не удавалось никому.