Эрон оглядел кучку переговаривавшихся людей и нетерпеливо повысил голос:
— Ну ладно, ладно. Перестаньте болтать, подтягивайтесь поближе и давайте начинать. Согласны? Возражений нет. Прошу вас, мистер Диллон.
Диллон сделал шаг вперед. В среде заключенных он был признанным вожаком и не только из-за своего внушительного вида и недюжинной силы. По традиции — больше для виду, чем по необходимости, — он носил очки без оправы, предпочитая их контактным линзам. О том, чтобы исправить зрение путем трансплантации, на Фиорине не приходилось и мечтать: едва ли Компания станет тратить время и деньги на заключенных. Впрочем, Диллона такая ситуация вполне устраивала. Его очки были своего рода семейной реликвией — они не раз передавались из поколения в поколение и все же каким-то чудом уцелели.
Свисавший с остриженной головы Диллона узкий чуб при ходьбе немного покачивался. Диллон тратил немало времени и сил на регулярный уход за этим украшением и его избавление от вездесущих насекомых Фиорины, но стойко терпел все неудобства ради того, чтобы содержать в порядке чуб как символ своей индивидуальности.
Диллон громко прокашлялся и начал: — Господи, дай нам силы, чтобы все претерпеть. Сознаем, что мы всего лишь жалкие грешники, находящиеся во власти разгневанного Бога. Да не разорвется вечный круг… пока не наступит назначенный день. Аминь.
Молитва была очень короткой, но и этого было вполне достаточно. Каждый заключенный поднял правую руку со сжатым кулаком и медленно ее опустил. Этот ритуальный жест означал не вызов, а покорность и смирение. На Фиорине неповиновение не давало никаких преимуществ, оно грозило лишь исключением из сообщества заключенных, а иногда и преждевременным уходом из жизни.
Если в своем неповиновении заключенный заходил слишком далеко, Эндрюз мог выгнать его из комплекса. Так он иногда и делал, причем почти безнаказанно. Здесь некому было возражать, контролировать действия начальника колонии или сомневаться в их справедливости. Не было здесь и судебных следователей, которые стали бы выяснять причины смерти того или иного заключенного. На Фиорине Эндрюз выносил приговор, и он же приводил его в исполнение. Жизнь заключенных стала бы совсем невыносимой, если бы не тот факт, что, несмотря на тяжелый характер, Эндрюз был справедливым человеком. Заключенные считали, что в этом им просто повезло. Ведь могло быть и иначе.
Эндрюз оглядел своих подопечных. Каждого из них он знал очень хорошо, намного лучше, чем ему хотелось бы — будь у него выбор. Он знал их достоинства и недостатки, пристрастия, антипатии и грешки, все подробности их личных дел. Одни были настоящими подонками, другие просто не смогли найти себе место в обществе. Были и всякого рода промежуточные варианты.