Рипли закрыла глаза и снова встала под обильные струи душа. Она всегда считала, что главными достижениями человеческой цивилизации за последние десять тысяч лет были речь, письменность и водопровод.
За стенами душевой Рипли поджидали смертельно опасные старые и менее опасные новые проблемы, хотя в сравнении с тем, что она уже пережила, последние казались совсем ничтожными. Клеменз, Эндрюз и все остальные не понимали, да и не могли понять этого, а она чувствовала, что именно на ней лежит ответственность за все население Фиорины.
После всего пережитого перспектива провести несколько недель в компании отъявленных уголовников пугала ее не больше, чем прогулка по парку в солнечный день.
* * *
Заключенные принимали пищу в помещении, которое прежде было столовой для руководящего состава комплекса. Конечно, для удовлетворения их скромных потребностей помещение было великовато. Даже лишенный дорогой обстановки и украшений, зал производил сильное впечатление. Правда, меню претерпело еще более радикальные изменения, но жалобы заключенных были редки и не слишком настойчивы. Конечно, здесь подавали пищу не для гурманов, зато ее было вдоволь. Компания не баловала рабов, стороживших ее добро, но и не позволяла им умереть с голоду.
Они могли есть, когда хотели, в установленные отрезки времени. Места здесь было с избытком, поэтому обычно заключенные собирались небольшими группками. Некоторые предпочитали питаться в одиночестве. К желанию уединиться здесь всегда относились с уважением. В условиях Фиорины небезопасно было навязывать человеку разговор против его воли.
Диллон взял подогреваемый поднос и оглядел столовую. Заключенные поглощали пищу, переговариваясь с напускной оживленностью. Как обычно, начальник колонии и его заместитель ели в той же столовой, только чуть в стороне от своих подопечных. Ни слова не говоря, Диллон направился к столу, где уже сидели трое его мрачных собратьев. Нет, не мрачных, поправил себя Диллон. Скорее поссорившихся.
Что ж, на Фиорине это вовсе не редкость. Тем не менее Диллона заинтересовало, что послужило причиной ссоры.
Когда большая тень Диллона упала на стол, Голик, подняв голову, переглянулся со своими друзьями Боггзом и Рейнзом. Диллон сел на свободный стул, а остальные трое с преувеличенным усердием занялись своим нехитрым обедом. Никто не возражал против присутствия Диллона, но никто и не выразил по этому поводу восторга.
Какое-то время все четверо молча жевали. Диллон не сводил с приятелей пристального взгляда. Те чувствовали его взгляд и тем не менее отмалчивались.