Не хочу больше ни слушать вас, ни спорить с вами. Будете настаивать на своем, что ж, здесь есть и куда более неприятные рабочие места. Но помните, сейчас вы работаете, чтобы помочь своим товарищам, чтобы доказать, что вы верите мне. И впредь я не хочу слышать ни слова о несчастном Голике.
— Да, но… — хотел было возразить Рейнз, но с разинутым от удивления ртом уставился на дверь, будто внезапно лишился дара речи.
Боггз и Голик тоже подняли головы. Диллон медленно повернулся.
В дверях стояла Рипли. При ее появлении воцарилась гробовая тишина. Она оглядела столовую, замечая все, но ни на ком не останавливая взгляда. Подойдя к раздаточной, она брезгливо, с нескрываемым отвращением осмотрела стопку одинаковых подносов. Дежуривший на раздаче заключенный, забыв о манипуляторе, бесцеремонно уставился на нее. Из большой пластиковой корзины Рипли взяла ломоть хлеба, повернулась и снова оглядела зал. На этот раз ее взгляд остановился на Диллоне.
Эндрюз и его помощник, похоже, тоже на время утратили дар речи. Начальник колонии молча смотрел, как Рипли подошла к столу, за которым сидел Диллон. Всем своим видом выражая покорность судьбе, Эндрюз снова взялся за вилку.
— Чего я и боялся, мистер Эрон. Чего я и боялся.
Его помощник, все еще не в силах отвести взгляд от Рипли, нахмурился.
— Как вы и предполагали, сэр. Что теперь?
Эндрюз вздохнул.
— Ничего. Во всяком случае пока ничего, — сказал он и ткнул вилкой в горячую коричневую массу на тарелке в центре подноса.
Рипли встала за спиной Боггза лицом к Диллону. Четверо мужчин демонстративно уткнулись в тарелки, не проявляя ни малейшего желания замечать ее присутствие.
— Благодарю вас за вашу речь на похоронах. Она помогла мне. Никогда не думала, что так могу быть тронута словами. Я всегда считала, что слова бессмысленны и бесполезны. Видно, я ошибалась. Мне очень хотелось выразить вам свою признательность.
Диллон упорно не отрывал глаз от тарелки и с впечатляющей решительностью орудовал вилкой. Но Рипли не уходила, и ему пришлось-таки поднять голову.
— Вам не следует находиться здесь. Я не хочу сказать, на Фиорине… в этом смысле у вас особого выбора нет. Но в этом зале. С нами. Вы должны были оставаться в лазарете. Подальше от нас.
Рипли, надкусив, задумчиво пожевала ломоть хлеба. Для продукта, приготовленного из обезвоженных концентратов, он был вполне съедобен.
— Я проголодалась.
— Клеменз принес бы вам поесть.
— Мне стало скучно.
В отчаянии Диллон бросил вилку и снова поднял голову.
— Не могу понять, почему вы так себя ведете. Есть вещи похуже скуки. Не знаю, зачем вы обратились ко мне. Лейтенант, вы меня совершенно не знаете. Я убийца и насильник. Я насиловал женщин.