— Как насчет того, чтобы уравнять наши шансы? — спросила Рипли.
Клеменз задумался:
— Ты не могла бы выразить свою мысль более конкретно?
— В свое время я спрашивала тебя, как ты сюда попал. Ты уклонился от ответа. Позже я поинтересовалась, откуда взялся номер заключенного у тебя на затылке. Ты снова не ответил.
Клеменз отвернулся.
— Это долгая и скучная история. К тому же, боюсь, немного мелодраматичная.
— Так расскажи, развлеки меня.
Рипли, скрестив руки на груди, снова села на койку.
— Видишь ли, моя беда в том, что я был умен. Очень умен. Понимаешь, я знал все. Я считал себя выдающейся личностью и потому искренне полагал, что найду выход из любого положения. До поры до времени так оно и было.
Тогда я только окончил медицинскую школу. Мне удалось попасть в пять процентов лучших выпускников — и это несмотря на то, что уже тогда я приобрел скверную привычку. Впрочем, я был совершенно уверен, что у меня всего лишь вполне допустимое привыкание к мидафину. Тебе знаком этот препарат?
Рипли медленно покачала головой.
— О, это изумительная смесь пептидов и прочего. После очередной дозы мидафина ты чувствуешь себя непобедимым и в то же время не теряешь трезвости суждений. Правда, для этого нужно поддерживать его концентрацию в крови на определенном уровне. Будучи ловким парнем, я без особого труда доставал нужное мне количество мидафина в тех же учреждениях, где в то время работал.
Меня считали многообещающим молодым врачом; все отмечали мой исключительный природный дар, мою прозорливость, смелость в принятии решений и исключительно заботливое отношение к пациентам. Никто не подозревал, что моим первым пациентом был я сам.
Это случилось в медицинском центре, куда я был направлен по окончании школы. Меня приняли охотно. Я работал за двоих, никогда не жаловался, почти не ошибался в диагнозах и выборе лечения. Однажды после тридцатишестичасового дежурства я пошел домой, принял тройную дозу мидафина и забрался в постель в предвкушении изумительных снов. В это время зазвонил интерком.
На заправочной станции центра взорвалась цистерна под высоким давлением. Для ликвидации последствий аварии вызвали всех, с кем удалось связаться. Тридцать человек получили более или менее серьезные ранения, нескольких пришлось отправить в стационар, остальные нуждались лишь в беглом осмотре, перевязках и тому подобном. Ничего сложного, ничего такого, с чем не мог бы справиться молодой специалист средних способностей. Я рассудил, что лучше все сделать самому, а потом побыстрее смыться домой, чтобы никто не успел заметить, что для человека, поднятого из постели в три часа утра, я слишком энергичен и весел. — Клеменз задумался, собираясь с мыслями. — Так вот, из тридцати раненых одиннадцать умерли — я назначил им слишком большую дозу обезболивающего. Такая мелочь. Такая ерунда. С этим справился бы любой болван. Любой дурак. Вот что значит мидафин. Практически никогда не влияет на трезвость суждений и правильность решений. Только в исключительных случаях.