— Но если ты не будешь счастлив, то он не сможет вырасти счастливым, — всхлипнула Арис. — Если между родителями нет любви, то ребенок будет чувствовать это! Тайра будет чувствовать, что ты остаешься с ней только как с матерью твоего сына.
— Я постараюсь полюбить ее. Ты научила меня любить, ты раскрыла мое сердце… — словно заклинание самому себе повторял Мадрук.
Но Арис уже не слышала его, убегая по тропинке вниз. Слезы застилали ей глаза, и сердце не хотело принимать доводов Мадрука. Может, если бы он выбрал Тайру, а не сына, ей было бы больнее, но понятнее, а так он разрывался между любовью к сыну и любовью к ней. И какая-то часть ее души хотела, чтобы он остался с ней, продолжая любить сына, но какая-то часть ее души видела, что пока он не готов изменить свою реальность ради иллюзорной, в его представлении, любви. И то, что он готов пожертвовать их любовью ради любви к сыну, было и объяснимо и необъяснимо одновременно.
— Арис, дай мне время… — Мадрук все-таки догнал ее в конце тропинки. — Я не смогу жить без твоей любви… Когда ты отдаляешься от меня, я чувствую холод и мне плохо… Не убегай от меня, не убегай от своей любви…
— Я буду с тобой, — пообещала Арис, прижимаясь к нему.
— Я знаю. — Мадрук сжимал ее в объятиях и целовал, словно боялся, что мир заберет ее от него, в то же время зная, что сегодня им предстоит расстаться.