— За превышение полномочий. Хотели еще наложить штраф. Прикрыли начальника цеха.
— Ценой работника.
— Да.
— Понятно.
Теперь Леонид предстал Мору с иной стороны — пьяницы и неудачника, но уже хотя бы не по своей вине. Хотя, нет, по своей — все пьют и становятся неудачниками исключительно по своей вине.
— А жена что?
«Ленчик» распалялся все сильнее — выл под окнами, матерился, рыскал в поисках палки посолиднее, изредка тряс букетом — увещевал, умолял, о чем-то просил несговорчивую «Вальку».
— Муж запил. Жена устала от безденежья, от ругани, от того, что приходилось тащить на себе семью, и в какой-то момент указала на дверь.
— И он сразу нашел ей замену?
— Любой человек ищет место и того, кто его пригреет. Где обнимут, успокоят, коснутся душой.
Двор погрузился в темноту; желтели лишь фонари, окна в вышине и не успевшие облететь листья на деревьях.
— Зачем мы здесь, Мира?
— Хочу напомнить ему кое о чем.
— Ты знаешь правила игры: если воздействуешь на объект прямо, я тоже буду вынужден воздействовать прямо.
— Знаю. Я хочу не прямо. И ты тоже.
— Хорошо, выбирай.
Они всегда играли в эту игру — кто кого перехитрит. Дистанционное касание Миры пробуждало в людях лучшее, Мора — худшее.
— Я выбираю его.
И полупрозрачная женщина с распущенными волосами указала на мальчугана лет семи от роду, шагающего по дороге: небольшой рюкзачок, вязаная шапка с козырьком, штаны с отражателями — родители заботились о безопасности чада.
— Почему его?
— Сейчас увидишь.
И она мысленно — Мор почувствовал теплый поток — коснулась мальчишки.
Тот вдруг сбросил шаг, перекинул сетку со сменной обувью в другую руку и посмотрел туда, где Леонид скулил под окнами, сидя на бетонном парапете:
— Я ж живой! Так нельзя… Ну за что вы, бл%ди, такие бессердечные?
Мальчуган какое-то время стоял на дороге — смотрел на пьяницу:
— Он напомнил ему отца. Та же стрижка, тот же рост…
— Это нечестно, — ухмыльнулся Мор.
— Честно.
И… свернул с дороги, зашуршал ботиночками по листве — подошел к сидящему мужчине без страха. Заглянул в глаза.
— Дядь, пойдем, а? Домой. Я тебя провожу.
Тонкий голосок — просительный, тихий.
Леонид поднял мутный взгляд. Долго смотрел на пацаненка, на его протянутую мелкую ладошку.
— Это небезопасно, Мира. А если ударит?
— Не ударит. Не думай о нем плохо.
— Я создан думать плохо.
— Т-с-с-с…
— Дядь, — тем временем повторил мальчик, — не сиди так. Холодно ведь.
Леня молчал. И Мор вдруг понял, что тот сейчас заплачет — пацан действительно напомнил ему оставленного дома сына.
— Дядь, давай руку. Пойдем.
— Нечестно, Мира. Тогда и я выберу объект.