Икс воззрился на Зою, нетерпеливо дожидаясь ее вердикта.
– Не стану делать вид, будто знаю, что такое правильная еда, – признался он.
Она перегнулась через коробки, закинула руку ему на шею и, притянув поближе, поцеловала.
– Это – самая лучшая на свете еда, – объявила она. – Как ты догадался?
Икс засиял.
– Начнем с этого? – предложил он, указывая на торт.
– Еще бы! – согласилась Зоя.
Официантка забыла положить им приборы, бумажные тарелки и салфетки, так что они ели руками.
Они съели все, пока не остались только крошки, а потом подъели и крошки. Они ели, пока их руки, рубашки, лица… и даже шеи!.. не стали липкими от жира и глазури. Они ели, пока не начался отлив, а солнце не встало прямо над головой. Икс поймал такой кайф от сиропа и торта, что принялся радостно скакать вокруг домика, копируя Рвач, Дервиша и русского охранника. Зоя смеялась, вспоминая Стукача и его шоколадные батончики. «Придите ко мне, все жители Низин, – подумала она, – и я дам вам сахару! А может, даже кофеину!»
При виде радостного Икса ей вдруг стало спокойно. Она подобного не ожидала. Зоя так привыкла к боли, к потерям и жутким вопросам – но вот здесь, перед ней была любовь, была надежда, был ответ.
После неизбежного сахарного отката Икс на несколько часов заснул, высунув длинные ноги из домика. Зоя неотрывно наблюдала за ним – точно так же, как он смотрел на нее всю ночь. Отец ее бросил, а вот Икс такого не сделает. Добровольно – нет. Она постаралась привести в порядок его волосы, насколько это возможно было сделать без расчески. Она водила пальцами по татуировкам у него на руках: жираф, обезьяна, нож, дерево, цепочка звезд. Зоя боялась, что поступает нехорошо, трогая его, пока он спит, но ничего не могла с собой поделать. И к тому же она могла поклясться, что его дыхание выравнивается всякий раз, когда их кожа соприкасается. Она прижималась губами к внутренней стороне его запястий и к нежной ямочке между ключицами. Она целовала его пальцы по очереди, захватывая их губами. Она делала это очень осторожно, чтобы он не проснулся. Ее лицо пылало. Все имело вкус кленового сиропа.
* * *
Зоин отец был настолько близко, что во сне у Икса снова началась трясучка. Близость Зои всегда успокаивала его тело, но никогда не излечивала окончательно. Кожа у Икса стала влажной и горячей. Зоя убрала пряди волос с его лба. Она расстегнула ему рубашку, чтобы воздух охлаждал его, и позволила себе краткое наслаждение, прижав ладонь к его груди и почувствовав под ладонью биение сердца. Спустя несколько часов недомогание усилилось. Во сне Икс трясся и метался.