Повелители начали обсуждать, что следует сделать. Они переговаривались так тихо, что заключенные их не слышали.
Дервиш был разъярен таким промедлением. Наставив палец на Регента, он заорал:
– Пришибите это грубое животное!
Повелители его игнорировали.
– Чего вы медлите, дурни! – завопил он. – Я требую удовлетворения.
Регент откашлялся и обратился к повелителям, не обращая внимания на то, что заключенные на лестницах слушают.
– С этим человеком обошлись ужасно жестоко, – проговорил он, указывая на Икса. – Нарушил ли он наши законы? Да, нарушил. Требовали ли его действия наказания? Да, требовали. Но он не заслуживал тех ужасов, которые эта презренная пародия на человека, – тут он указал на Дервиша, – ему измыслила. Я защитил бы любую душу от такой жестокости, а этот человек – не просто еще одна душа.
Икс понятия не имел, что означает это последнее заявление Регента, и потрясенно услышал, что остальные повелители что-то согласно пробормотали.
Дервиш наконец поднялся на ноги. Лицо у него перекосило, словно в рот попало что-то горькое.
– Что это за чушь? – вопросил он. – Если этот вот Икс… кстати, вы ведь заметили, что он дал себе имя, что само по себе возмутительно!.. Если вот этот троглодит чем-то лучше самой низкой душонки, то мне хотелось бы услышать, почему это!
– Ты прекрасно знаешь почему, – ответил Регент. – Не притворяйся еще большим болваном, чем ты и так есть. Твоя тупость уже и так громадное достижение.
– Ну что ж: если я знаю, что в нем такого особенного, и ты знаешь, что в нем такого особенного, – съехидничал Дервиш, – то почему просто не сказать об этом вслух?
– Потому что, как тебе наверняка известно, законом Низин это запрещено, – холодно отозвался Регент. – Однако ты сегодня очень задирист. Может, ты пожелаешь сам всех просветить?
– Думаешь, я побоюсь? – парировал Дервиш и указал на повелителей, которые подошли ближе и устремили на него предупреждающие взгляды. – Думаешь, я боюсь их? Они слабые! Они даже почесать задницы себе не в состоянии, если это не прошло голосованием и не получило высокого одобрения!
Икс не сумел промолчать.
– Что во мне такого ужасного, что об этом никто не смеет говорить? – вырвалось у него.
Казалось, Дервиш готов ему ответить. Повелители устремили на него полные предостережения глаза.
– Это позорище, которое вы называете Регентом, считает тебя особенным, – сказал Дервиш, – потому что считает, будто твоя мать была особенная.
Тут повелители скопом бросились вперед и поволокли Дервиша прочь. Он вырывался и лягался, возмущенный тем, что они посмели к нему прикоснуться.