— И тебя выберут его правителем.
Ксантив расхохотался.
— Да нет же, Илона! Я не хочу быть правителем, я хочу быть свободным человеком. Свобода — это равенство двух условий. Свободным может быть только тот, кем не помыкает никто и кто не имеет рабов сам.
— Нищий бродяга.
— Нет. Нищий — он тоже раб. Раб голода, жажды денег и власти. А у нас будет все, что нужно для жизни, но столько, чтобы это не тяготило нас. Мы всего добьемся сами и никому за это не будем кланяться.
— Ты украл у меня короны двух царств, чтобы сделать крестьянкой? — возмущенно крикнула Илона.
— Я спас тебя от двух корон. Пройдет немного времени, и ты это поймешь, — мягко сказал Ксантив. — Поверь, мы будем самыми счастливыми людьми, а для счастья совсем не нужны короны.
— Да что ты знаешь об этом? Ты никогда не был на троне, ты не знаешь, что это за наслаждение — повелевать! Ты просто завидуешь царям, как все нищие философы, и поэтому стараешься убедить меня, что завидовать нужно тебе. И все для того, чтобы твоя убогая жизнь была идеалом! Тебе никогда не стать настоящим царем, но ты придумал другое — ты хочешь, чтобы тебе поклонялись, как праведнику, чтобы тебя называли живым богом. Вот чего ты хочешь!
Ксантива позабавили ее обвинения.
— Ну хорошо, пусть я хочу быть богом. А кем тогда будет моя жена? Богиней. Разве богиней быть не лучше, чем царицей?
— Нет! Я хочу быть царицей, носить корону, для которой я рождена, а не притворяться святой. Я хочу купаться в роскоши, а не ограничивать себя во всем, опасаясь разрушить «божественный» ореол.
— А мы не будем притворяться и играть роли богов. Мы будем самими собой. Мы не будем ограничивать себя, но мы сами добьемся всего, что захотим. Своим трудом.
— Пусть рабы трудятся. А я хочу повелевать ими.
— И для этого готова выйти замуж за старика?
— Да! — с вызовом ответила Илона. — Старик скоро помрет.
— А если ты умрешь раньше? Вспомни, твоя мать умерла родами совсем молодой. Или ты надеешься, что твой муж не будет способен иметь потомство? Надеешься, что он будет смотреть на тебя, как на дочь? Ошибаешься. Он не стал бы для этого жениться. Нет, Илона, он возьмет от тебя все, и ты ни в чем не сможешь ему отказать — став женой, ты будешь обязана во всем подчиняться мужу.
Илона замолчала — возразить ей было нечего. Странное чувство оставил этот спор, Ксантив и не предполагал, что его избранница может иметь такой образ мыслей. Но это детство, успокаивал он себя, она побудет несколько дней в храме, она поговорит с мудрыми наставниками и поймет, как была неправа.
Энканос… У Ксантива защемило сердце при мысли, что он вновь попадет в эти стены, в которых прошли лучшие годы его жизни, ни отравленные ни предательством, ни непониманием, ни рабством…