Керх допил вино в глиняном стаканчике, Женкай долил ему из золотого кувшина.
— Вино надо наливать в глиняную посуду. От металла у него портится вкус, — заметил царь. Впрочем, сейчас ему было все равно, из чего пить. Ему было плохо, ему просто хотелось пить и ни о чем не думать. Помолчав, он отхлебнул глоточек и спросил: — Как царевна?
— Говорит, что совершенно больна. С постели не встает, раздражена, всем недовольна, кричит и гоняет служанок. А врач говорит, что она здорова. Кушает, опять же, с аппетитом и спит крепко.
— Ее можно понять. Быть похищенной… — Керх попытался гневно сверкнуть глазами, но не вышло. Не было у царя настоящего гнева, не получалось у него разозлиться.
Царевну похитил раб, да еще тот, к которому Керх чувствовал необъяснимое расположение. Было в этом человеке — язык не поворачивался назвать его рабом — что-то, что привлекало к нему людей. Странный человек со странным именем — Ксантив. Керх повидал немало выходцев их тех краев, откуда был родом Ксантив — Лакидос назвал ему родину своего воспитанника — но ничего похожего не встречал. И имя… Откуда оно взялось, какому языку принадлежит? Лакидос только загадочно улыбнулся, услышав этот вопрос, да сказал, что имя его воспитанника выбрал сам Бог войны…
— Да что за чушь?! — взорвался Керх. — Что, Бог взял и пришел к Лакидосу, чтобы сообщить имя? Вот так — запросто?! Взял и спустился с неба…
Женкай ничего не ответил. Он давно привык к манере Керха отвечать вслух на свои мысли. Да, Бог… Был бы Керх темным землепашцем, он бы поверил. Да только он за свою жизнь немало пообщался со жрецами, и твердо знал — Богов нет. Их придумали жрецы, чтобы крестьяне слушались царей и жрецов. Стихия бушует каждый год, и крестьяне бунтуют каждый год — так почему бы не связать эти беды воедино? Это была на диво остроумная мысль. Связь налицо — крестьяне бунтуют против царя, а Боги карают их ураганом или засухой. А если засуха случится вперед бунта, что чаще всего и случается, то Боги наказывают людей за греховные мысли. А что? Богам ведь все открыто — и дела, и помыслы. Как все просто складывается, и всем все понятно — у людей есть Боги, у царей есть власть, у жрецов есть знания. И все довольны — цари договариваются со жрецами, а люди молятся Богам. Вот бы знать, что думают об этом сами Боги? Вдруг они существуют? Чего только в природе не бывает…
Раб оскорбил царевну. Такого не происходило в истории ни одной царской семьи. Считалось, что раб не может оскорбить — ну как вещь, скот может унизить живую богиню? Он — пустое место, его слова не могли достичь ее слуха, он был слишком низок для нее. И вот — на тебе. Додумался. Придумал способ. Сообразительный раб попался. Взял — и выкрал ее. Интересно, как? Керх пристрастно расспрашивал врача — тот не заметил, чтобы Ксантив применял к Илоне силу. Не трогал он ее. Тогда как ему удалось похитить ее? И не побоялся ведь оставить в городе без присмотра, не ждал, что убежит. Может быть, она по собственному желанию удрала с ним? А в дороге поссорились, она захотела вернуться. И злится сейчас не на похищение, а на ссору, на своеволие его. И смерти его требует из опасения, что ее участие в побеге раскроется.