Но к врачам Мария его не допустила. И Чепиков не стал ссориться с женой. Когда Мария закончила свои обходы, он обратил внимание, что кошелка с подарками все это время оставалась под стулом.
— Ты забыла одарить своих спасителей, — напомнил Чепиков.
Мария глянула на кошелку.
— Это для других, — твердо сказала она, — которые душу спасают.
Чепиков не стал допытываться, взял кошелку и пошел следом за женой на улицу.
— А теперь куда? — спросил он, щурясь на ослепительное солнце. У него осталось ощущение, что Мария как-то бегом обошла врачей.
— Ты же хотел с людьми познакомиться, у которых я бываю, — удивилась она.
«И то верно», — подумал он, глянув на сосредоточенное лицо жены, и ему вдруг захотелось сделать ей что-то приятное.
— Может, походим по магазинам, купим тебе туфли… А то каблуки совсем сбились.
Мария покачала головой.
— Устала я. Пойдем отдохнем, а там видно будет.
Они долго шли по улице, на которой рядом с новыми высокими домами соседствовали старые одноэтажные хаты, прятавшиеся в густой зелени садов, среди усыпанных плодами деревьев.
Почти в самом конце ровной улицы, там, где, свернув с мощенки, она уткнулась в сосновый бор, Мария остановилась возле высокого забора. Лишь приподнявшись на носки, Чепиков разглядел среди густой зелени угол свежевыкрашенной железной крыши.
Мария уверенно нажала на еле заметную кнопку звонка, вделанную на месте сучка и покрашенную зеленой краской под цвет калитки и забора. Где-то в глубине двора затренькал звонок.
Через некоторое время послышались шаги и чье-то тяжелое дыхание.
— Кто здесь? — спросил женский голос.
— Сестра Мария.
Иван Тимофеевич едва узнал голос жены — так нежно и ласково он прозвучал.
Калитка открылась, и Чепиков увидел невысокую полную женщину лет под шестьдесят с угловатым мрачным лицом. Не поднимая глаз, она сурово спросила:
— Кто такой?
— В миру муж мой, сестра Федора, — смиренно ответила Мария, — к благодати его веду, пусть и он удостоится.
У Чепикова все оборвалось. То, что Мария в последнее время стала слишком набожной, часто и подолгу молится, это он знал. Но чтобы и тут, в чужом городе, она «удостаивалась благодати»?.. Какой «благодати», черт возьми! В нем вспыхнул гнев, но он сдержался и опустил глаза.
— А наставник Михайло разрешил? — так же сурово спросила мрачная женщина.
— С братом Михайлом я говорила… и с братом Петром тоже. Господу угодно растить свое воинство во спасение души.
Сестра Федора, поколебавшись, наконец широко открыла калитку и отступила в сторону, пропуская гостей.
Чепиков решительно вошел во двор. Это был снова бой — за Марию, за себя, — и он, бывший солдат, не имел права от него уклоняться…