– Клянетесь ли вы говорить суду только правду?
– Не просите от меня этой клятвы, ваша светлость, – Альваро повернул к судье голову и смерил его долгим взглядом. – Все, что касается данного дела, будет изложено мною абсолютно честно. Однако если вы настаиваете на клятве, нам придется начать допрос сначала.
Сердце упало в пятки и подпрыгнуло обратно. Мне показалось, что чьи-то грубые руки стиснули горло и начали медленно сжиматься в кольцо вокруг него, перекрывая мне кислород. Боже мой! Альваро, что же будет? Зачем ты идешь в рукопашную против роты вооруженных солдат? Неужели тебе совсем не страшно?
– Извольте объясниться, что это значит? – недоуменно заявил главный инквизитор. – Вы не можете давать показания, не присягнув на распятии!
– В этом зале есть лица, незаинтересованные в том, чтобы я говорил только правду. – Герцог поднял глаза наверх, прямо на нашу ложу.
Я повернула голову и поняла, что его взгляд схлестнулся в яростной схватке с королевским взглядом.
– Суд настаивает на клятве! – Молоток судьи упал на стол, заставив меня подпрыгнуть на месте.
– Что ж, – Альваро кивнул, – раз такова процедура, принесем клятву и начнем допрос с самого начала.
– Клянетесь ли вы говорить суду только правду? – вновь повторил судья.
– Клянусь, – ответил Альваро, после чего поцеловал поднесенное ему монахом распятие.
– Ваше имя?
– Альваро из рода Висконти, сын невинно убиенного короля Хуана II и королевы Маргариты, инфант, законный наследник престола Басконии, отданный на воспитание герцогу Альба.
Зал замер в оцепенении. В воздухе повисла гробовая тишина, и мне казалось, что громкие удары моего сердца о грудную клетку и тяжелое дыхание слышит каждый присутствующий.
Внезапно герцог сорвал с себя маску, и тишину пронзило удивленное «ах». Судья в алой мантии встал с места и смотрел на герцога широко раскрытыми глазами, утирая платком пот с лица. Его губы тряслись так, будто он только что вошел в теплое помещение с сорокаградусного мороза и никак не может отогреться. Я же с гордостью смотрела на мужа. Его бледное лицо источало уверенность, что придавало мне сил.
Филипп вскочил с места и бросился к ограждению.
– Ложь! – закричал он, хватаясь за сердце. – Это ложь! Стража! Немедленно арестуйте его!
Стоило только королю произнести эти слова, как в зале со своих мест встало человек тридцать мужчин. Они достали оружие и преградили путь гвардейцам. Пятеро из них тут же бросились к герцогу и окружили его, образуя живой щит.
От сердца немного отлегло, и я смогла выдохнуть.
– Я поклялся говорить суду только правду, кузен! – воскликнул Альваро. – Поэтому всем придется выслушать до конца и меня, и моих свидетелей!