В чувствах Агата ко мне была одна особенность, которая подтверждала для меня чистоту его души - его гомосексуальность. Только никогда прежде я не размышлял о ее природе…
На периферии «мужеложство» было отчаянно запрещено и каралось смертью. Но это не останавливало Агата от его чистой и невинной привязанности. А главное, в нем не было притязания. Притязания, которое всегда замешано в чувствах мужчины к женщине.
Нет, он был Ангел. И ублажал меня безвозмездно, с самоотдачей. Такой же Ангел, каким когда-то был и я... Но ему хватило сил сохранить внутреннюю чистоту. А я… я сломался под давлением одиночества. Только теперь мне ничто не страшно. Ведь у меня есть ты, Агат…
С тех пор у меня вообще появилась потенция, независимая от участия астральных духов. Это произошло тогда, когда моя душа окончательно прилепилась к телу.
Мастурбация, наконец, заставила меня почувствовать, что я принадлежу самому себе.
Я периодически слышал в Церкви о «малакийном грехе», но серьезного значения ему не придавал. Потому что и сексуальности, как таковой, у меня не было. Теперь же, когда я открыл эту сторону жизни для себя, я недоумеваю, за что запрещают малакию.
Агат сделал для меня великий подарок. Он не просто разбудил во мне дремлющую, инфантильную сексуальность. Он сразу же избавил ее от пола. От мужского моего пола – чистой гомосексуальной любовью своей.
Я практиковал самоудовлетворение с рвением и упорством настоящего либерала и прогрессиста. Выброс семени опустошал меня. Тогда я бесчувственно растягивался на кровати. Но внутренняя пустота быстро заполнялась новым семенем и чувством любовной, сексуальной полноты.
-Я верю в человека. В тебя верю и любовь к тебе. – повторял он вновь и вновь. - Мы будем вместе, несмотря ни на что. Я не брошу тебя. – говорил он мне. – Скоро кончится и мир этот, и Церковь Бога-Отца, и тогда… тогда мы станем свободны. Не останется никаких преград для свободной любви человеческой.
В моменты таких укромных монологов он просто поглаживал мое искривленное тело своей ласковой ручкой.
-Говорят, там, в Центре уже давно освободились от пола, притязания и смерти. Там люди построили рай. А мы идем его разрушать…
Тьму веков человечество ждало воплощения чистого принципа любви и братства. Оно придумало себе Христа и смешало все добродетели, о которых само мечтало, с кровавым прахом … Потому что тяжело ярмо, которое повесило на себя человечество.
А теперь от Христа человечество идет к его отрицанию. Именем Христа освобождаются от Христа. Потому что Христос – это ложь морализаторства[3]. И ничего больше.