— Нет, я не могу. — Ее язык будто распух, как и железы под ним. Грудь болела, соски болезненно затвердели, упираясь в футболку.
— Конечно, можешь. — Его глаза пылали темной жаждой, когда он уставился на ее грудь, вздымавшуюся при каждом вздохе. — Давай же, детка. Позволь мне снова тебя поцеловать. Я знаю, как сильно ты в этом нуждаешься. Как распух твой маленький, игривый язычок. Я чувствовал, как он пульсировал вокруг моего члена. Давай же, Шерра, ничто не сможет возбудить меня больше, чем уже есть.
Он наклонял ее ближе. Ее разум кричал «Нет!». Но каждая клеточка тела кричала другое. Шерра почувствовала, как рот заполняется сладостью, и испуганно задрожав, резко отстранилась, подсознательно сглатывая мощный вкус гормона.
Она дрожала, понимая, с какой скоростью горячка взорвалась в ней в этот раз. У нее должно было быть больше времени, прежде чем железы выпустят свое содержимое в организм. Больше времени, чтобы подготовиться и удостовериться, что она достаточно далеко от Кейна и не позволит ему пройти через ад, который переживала сама.
— Я должна идти, — она торопливо сползла с постели.
— Нет. — Он облокотился на кровать, сурово глядя на нее. — Ты опять убегаешь, не нужно, Шерра. Позволь мне разделить это с тобой, если не дано ничего другого.
— Ты не понимаешь, — выдавила она, снова сглатывая поток гормонов. — Кейн, ты не все знаешь. И не сможешь понять.
— Я понимаю, что отдам за тебя жизнь, и делал это на протяжении одиннадцати лет, — грубо ответил он. — Ты думаешь, я не прочувствовал на собственной шкуре то, что перенесла Меринас? Ты действительно думаешь, что есть на свете что-то, что заставит меня собрать вещички и уйти? На протяжении всех этих недель я мог трахнуть тебя в любой момент, и мне было бы мало. Тот пустячный гормон, который ты производишь, вряд ли способен сделать все хуже, чем уже есть.
Он понятия не имел, насколько хуже это действительно могло стать.
— Ты сумасшедший, — надрывно выкрикнула она. — Ты думаешь, что это не может стать немного хуже, Кейн? Ты полагаешь, что возбуждение не может стать пыткой, настолько болезненной, что ты с удовольствием бы умер, лишь бы не испытывать это и дальше? — Она смотрела вниз на него, с ожесточенным знанием. — Это может ухудшиться. Еще как. Настолько, что от простого дуновения воздуха ты будешь жаждать секса. Столь болезненно и глубоко, что закричишь в муках, лишь бы трахнуться, зная, что прикосновения лишь одного человека сможешь выдержать. Будешь чувствовать истощение, из-за которого будешь бесполезным в бою, ведь единственное, чего ты будешь хотеть, это трахнуться.