— Шипишь и царапаешься, как всегда, — насмешливо заметил он, позволив себе саркастичную усмешку, которую она так ненавидела. — Я предпочитаю слышать твое сладкое мурлыканье, когда я к тебе прикасаюсь.
Ему было необходимо вывести ее из себя. Кейну было нужно лишить ее всякого контроля, за который она цеплялась в его присутствии.
— Я не мурлычу. — Она выглядела испуганной от подобной мысли.
— О да, мурлычешь. — Он старался подавить улыбку, вызванную ее протестами. — Твое тихое, нежное мурлыканье, когда я к тебе прикасаюсь, Шерра. Я его помню. Низкий, мягкий звук, резонирующий от удовольствия в твоей груди.
Его член напрягся в штанах. Кейн был уверен, раньше с ним такого не происходило. Наверняка это потому что он ощутил запах ее возбуждения, отразившегося в ее зеленых глазах.
— Ты чокнулся, — фыркнула она, поворачиваясь спиной, вынимая дрожащими руками винтовку из устланного соломой ящика, и кладя ее на прилавок рядом.
— Я? — Он обошел Шерру, чтобы видеть ее лицо, и ощутил жар ее кожи, когда она попыталась отстраниться.
— Если ты не отстанешь, я пну твою задницу, — выдавила она, задыхаясь.
Кейн видел капельки пота, выступившие на ее брови и стекающие по лицу, голод, бушующий в ее напряженном взгляде.
— Прямо сейчас, у тебя не получится, — парировал он. — Шерра, посмотри на себя. Ты ослаблена, истощена борьбой с горячкой, почти трясешься от лихорадки. Сколько еще ты сможешь бороться с этим в одиночку?
— Я боролась с этим и прежде. — Она напряглась, когда он прижал ее к низкой, металлической полке у нее за спиной, прижимая всем своим телом, испытывая тревогу от возрастающего в нем самом чувственного голода.
— Но теперь ты не одна, — проворчал он, обхватывая ладонями ее бедра, и Шерра уперлась руками в его грудь. Она вцепилась ногтями в его хлопковую рубашку, с разрушительным наслаждением лаская его грудь. — Ты думаешь, что одинока, Шерра? Допускаешь на одну чертову минуту, что ты страдаешь без меня?
Он резко распахнул свою рубашку, и она отдернула ладони.
— Смотри, черт тебя подери. — Он запутался пальцами в ее волосах, вынуждая смотреть на его шрамы. — Смотри, что ты оставила на мне. Смотри, Шерра, как хорошо ты меня отметила. Ты хоть на минуту допускаешь, что чертов гормон может сделать что-то похуже?
Его голос был груб, полон гнева. Он не знал, сколько сможет продержаться и не трахнуть ее.
Из ее горла вырвался жалобный звук, когда она в ужасе смотрела на его шрамы. Она побледнела и потянулась к нему рукой, чтобы коснуться красных отметин.
От разрушительного удовольствия ощущать ее руки на своей коже лицо Кейна исказилось, а член напрягся сильнее. Он раздулся и пульсировал, и Кейн почувствовал, как предсемя просочилось наружу, увлажняя выпуклую головку члена.