— Да ты врешь, Василий. Гляди, я в таком деле шутковать не шибко люблю.
Василий закрестился, заморгал глазами, вытащил из рубахи нательный крест на грязном гайтане, поцеловал.
— Христом-богом клянусь, всеми двенадцатью апостолами, еще какую хошь клятву дам, все истинная правда. Все так было, пускай руки-ноги отсохнут, земля разверзнется.
— Ладно, — рассмеялся Васин, — верю, чего тебе врать... Ну, какой он теперь? Давненько не виделись.
— Молодой. Ладный такой, бравый. Глаза строгие.
— Да, глаза, так глаза...
— Велел, чтобы мы в дружбе были.
— Чего нам делить?..
Егор спросил, как Василий проведал про бандитскую шайку, тот ответил, что дело это пока тайное, ему не велено болтать.
Посидели еще, попили чайку. Егор проводил Василия за ворота.
— Ежели, — сказал он на прощанье Василию, какая помощь тебе занадобится от ревкома, приходи, завсегда сделаю.
Василий бежал по морозцу домой, как на крыльях летел. «Эва, как складно все оборачивается, — пело у него внутри. — Кажись, куда как худо денег лишиться. А оно выходит к добру... Господь бог милостив, за грехи покарает, за доброе вознаградит. Теперя Егор Васин в моих руках, никому в обиду не даст... Золотишка наковыряю, мне богачества не горбом наживать. Не сгинешь теперь, Васяга!.. Как не возблагодарить, тебя, господи...»
Попозднее, когда Егор собирался ко сну, к нему пришел еще один нежданный гость — поп Амвросий. Это было уже вовсе удивительно. Лукерья снова наладила самовар. Егор чувствовал себя неловко, не знал, о чем разговаривать. Амвросий сидел тоже смущенный, молчал. Лукерья поставила на стол самовар.
— Для разговору вам.
Мужики выпили по стакану чая.
— Ну, батюшка, рассказывай, с чем пришел, — прямо спросил Егор.
Амвросий негромко ответил:
— Не знаю, сосед, с чего начать... Трудное время переживаю. Никогда не было так тяжело. Как тебе обсказать? Ну, вы живете своей жизнью — с одними дружно, с другими в непримиримом разладе... Тебе Лука, Нефед, Андрюха Сидоров классовые враги, верно? Нет у тебя с ними общего... Нет и не может быть. Калашников, Никита Иванович и другие — правильные твои друзья, вы за одно дело стараетесь. А мне, Егор Никодимович, кто сердечный друг, кто проклятущий враг? Ну, ответь... Не знаешь. И я не знаю. Живу один, торчу, как кол в степи. Вам я не нужен, а те, кто ко мне лезет, вовсе чужие. Ну, что скажешь, Егор Никодимович?
— Не знаю, отец Амвросий... Ты поп, нам с тобой не по дороге. Хорошее мы подмечаем, конечно. За школу тебе спасибо, за бревна... дочка учительницей будет, тоже ладное дело.
— Что там бревна, что дочка... — тяжело вздохнул Амвросий. — Я, как в потемках живу. Ты говоришь, дочка, — снова заговорил Амвросий. — Вся моя радость в ней была. А теперь что? Добегалась, скоро, поди, рожать пора. С кем прижила, не знаю... Молчит, хоть убей...