Мужики переговаривались. Вот двое направились к бане, подошли. Да это же братья Лавруха и Фрол, тихие мужики, воды не замутят... Коротких схватил веревку, которая опять выползла из-под лавки, встал к двери. Веревка была тяжелая, мокрая и холодная...
— Пущай только сунутся, — прохрипел Коротких, — исхлещу.
Лавруха и Фрол заговорили с милиционером, Коротких припал ухом к двери.
— Дайте-ка табачку на цыгарку, — попросил милиционер. — С полночи без курева.
Мужики закурили.
— Сласть-то какая, — милиционер выдохнул густой дым.
— Гад-то живой? — спросил Фрол. — Чего-то из бани вроде пропастиной наносит.
— Ночью затеял отдирать половицу, — рассмеялся милиционер. — На побег ладился. Ну, я кинул ему кислое слово.
— Беда, паря, — проворчал Лавруха. — Нам от ревкома наряд вышел, на своих конях отвезти его в город.
— Сначала запрягай, потом распрягай, — недовольно проговорил Фрол. — Мужики порешили, будто суд был неправильный, шибко сердобольный. У нас свой приговор. — Фрол рассмеялся. — Окончательный.
Лавруха заторопился:
— Пойдем, брат, запрягать. Ехать не придется, а приказ справить надо.
— Скажут, и дохлого повезешь...
— Не, здесь зароют, — убежденно возразил милиционер.
Лавруха и Фрол неторопливо пошли запрягать.
Коротких без сил подполз к окну. Мужики и бабы уже не стояли кучей на месте, двигались к бане.
Вскоре где-то снова затарахтела телега.
Толпа остановилась. Мужики свернули цыгарки, задымили. Солнце поднялось высоко, по чистому небу легко плыло светлое облачко. Фросина сестренка Лелька вдруг замахала руками, радостно крикнула:
— Едут!
Лавруха и Фрол поставили телегу во дворе, привязали лошадь к дереву. Милиционер снял с бани замок, распахнул дверь. Со света в бане было темно, но скоро глаза обвыкли. Коротких стоял в углу на коленях, спиной к людям, не шевелился. К нему подошли и тут увидели, что Коротких удавился: перекинул веревку через потолочную балку, всунул голову в петлю, поджал ноги, будто опустился на последнюю молитву.
Никто не снял шапки.
— Пущай повисит маленько, — хозяйственно проговорил старый Влас. — Пока трогать не станем. Не к спеху же... Пущай еще повисит.
Мужики разглядывали удавленника.
— Вишь, ты, — изумился Ведеркин. — Пальцы скрючил, точно кого за глотку хочет схватить.
— Семке Калашникову надо теперя новую баню ставить. Эту удавленник опоганил...
— Чего там... — возразил Влас. — Мы ему миром новую соорудим
Люди стали расходиться, заговорили о своих делах.