Доктор Джилл Ягода останавливает «Лексус» и кивает:
— Здесь.
Я оглядываюсь по сторонам:
— Где?
— Многоквартирный дом. С навесом.
Я смотрю на здание. Там жила Эми. Там она была убита. Она и Кейт.
Ничего не помню. Черная дыра. Для меня это всего лишь какой-то дом — одна из множества высоток, каких в нашем городе тысячи.
Я таращусь на навес и на окна на верхних этажах, требуя от здания подсказки: «Ты проходил через эту дверь. Ты поднимался на этом лифте. Ты шел по этому коридору. Ты был в этой квартире».
Я видел множество фотографий из квартиры Эми — квартиры, ставшей местом преступления. Однако комнаты выглядели так же, как другие подобные помещения: кухонька, одна спальня, хорошо обставленная гостиная.
«Ты заходил в квартиру. Заходил туда вместе с Эми…»
Что я там делал вместе с Эми? Не помню, чтобы переступал порог ее жилища.
— Не напрягайтесь, — говорит доктор Ягода. — Не насилуйте себя.
Я качаю головой:
— Поехали.
— Почему бы нам не пройтись? Это ведь чудесный…
— Я хочу отсюда уехать.
— Билли, это все, что у нас осталось. Мы уже беседовали о чувствах и эмоциях, о вашем детстве и отношениях с другими людьми. Говорили о дочери и о жене, о ваших надеждах и опасениях…
— Я знаю, доктор, знаю.
— Ну хорошо. Понимаете, необходимо задействовать другие органы чувств. Ваш рассудок борется. Нужно прикасаться, чувствовать запахи, слышать — вернуть себя сюда, попытаться реконструировать события. Это наш последний шанс отпереть страшную дверь.
— Давайте отсюда уедем, — настаиваю я.
Она некоторое время молчит. Я глазею на навес, пока мне не начинает казаться, что он движется, машет мне и дразнит меня.
— Бояться — это вполне нормально.
Я поворачиваюсь к ней.
— Мне не нужен психиатр, который говорит банальности. Что бояться — нормально, я понимаю без вас. Страх — единственная эмоция, которая у меня осталась. Я просто… Я просто прекращаю борьбу. Понятно? — Я поднимаю руки вверх. — Я, черт побери, сдаюсь.
— Нет. До суда у нас есть еще четыре недели. Я не разрешаю вам прекращать борьбу.
— Вы мне не разрешаете? У вас вдруг появилось такое право?
Она сдвигает брови. Без своих очков в роговой оправе, которые она снимает, когда садится за руль, она выглядит более молодой и наивной.
— Я сомневаюсь, что вы убийца, — говорит она.
— В таком случае надеюсь, что вы будете в составе присяжных.
Ей моя реплика не показалась смешной.
— Давайте реконструируем события, — предлагает она. — Это все, что у нас осталось.
— Как далеко мы зайдем в своей реконструкции? Мне придется в вас стрелять? Или вы пальнете в меня?
— Судя по вашему поведению, у меня может возникнуть такой соблазн.