очередь заподозрили бы того, кто сам устроил там облаву и разоблачил злачное заведение, не так ли? Это позволило подсудимому выглядеть невиновным.
Несколько присяжных кивают и что-то записывают в свои блокноты.
— Он поступил хитро, — трясет крючковатым пальцем Олсон. — Вторая цель — еще более важная — заключалась в том, чтобы найти записи публичного дома. Ворвавшись в особняк раньше Эми, подсудимый не позволил ей добраться до маленькой черной книжки. Он тайком забрал документ и уничтожил его.
Присяжные кивают: все вроде бы сходится.
— Но ведь есть еще и менеджер секс-клуба, не так ли? Я имею в виду, что, даже если маленькая черная книжка и пропала, о взятках полиции может рассказать менеджер. Эту женщину-менеджера звали Рамона Диллавоу. Именно она — Рамона Диллавоу — заведовала публичным домом.
Олсон ставит снимок Рамоны, сделанный на какой-то вечеринке, на вторую подставку — рядом с фотографией Эми, тем самым как бы устраивая своего рода парад жертв.
— Рамона все еще представляла для подсудимого угрозу. Более серьезную опасность, чем когда-либо раньше. Но и она, госпожа Диллавоу, тоже не сможет дать показаний по данному уголовному делу. Потому что подсудимый заставил ее замолчать навеки.
Я снова качаю головой, но я понимаю — и все в зале суда понимают, — что Маргарет Олсон сейчас искусно припирает меня к стенке.
Один адвокат как-то раз сказал, что 90 процентов судебных разбирательств выигрываются или же проигрываются в зависимости от того, какой была вступительная речь.
Олсон выставляет вперед руку и, согнув пальцы, начинает один за другим их разгибать.
— Факт: относительно подсудимого проводилось расследование на предмет коррупции, — говорит она, разгибая большой палец. — Факт: подсудимый, воспользовавшись служебным положением, ворвался в особняк, не позволив поставить точку нашим сотрудникам, проводившим вышеупомянутое расследование, и главная улика исчезла. Еще один факт: прокурор, который руководил расследованием, убит. И еще один: главный свидетель, который мог дать показания против подсудимого, убит.
Маргарет Олсон, сделав паузу, кивает.
— И мы еще только начинаем, — предупреждает она.