Это были сведения о тех, кого «крышевал» ты, Визневски.
Я чувствую, как кровь закипает, а ноги под столом начинают слегка подергиваться.
Мой адвокат снова постучал карандашом по листку бумаги со словами: «Никаких эмоций».
— Я запуталась, лейтенант, — вступает Маргарет Олсон, которая на самом деле, конечно же, ничуточки не запуталась. — Зачем бы он стал изучать архивные отчеты об арестах, подтверждающие его коррумпированность?
Виз кивает:
— Видите ли, когда вы берете из архива старые отчеты об арестах, делается определенная отметка. Ведется учет того, что вы взяли и что вернули. Прямо на обложке папки. При каждом обращении в архив необходимо указывать имя-фамилию, а также номер полицейского значка. И вы при этом видите, кто еще брал из архива данные материалы.
— То есть можно отслеживать предыдущие запросы?
— Да, конечно. Можно видеть список тех, кто интересовался материалами до вас.
Олсон кивает. Вместе с ней кивают и несколько присяжных, для которых картина постепенно проясняется.
— Я полагаю, что детектив Харни брал из архива отчеты, чтобы выяснить, не брал ли их кто-нибудь еще, — предполагает Виз. — Он хотел знать, не проводит ли кто-нибудь расследование относительно него.
Блестяще — ничего не скажешь! Я едва ли не скрежещу зубами, ладони сжимаются в кулаки. Я сижу в зале суда и стараюсь казаться невозмутимым, потому что необходимо быть спокойным, но внутри — настоящий фейерверк.
И все таки — блестяще. Визневски использует мое тайное расследование против меня же — все выглядит так, что я виновен.
Стилсон наклоняется ко мне, что для него вообще-то нехарактерно:
— Ты обязан держать маску невозмутимости, — шепчет он, и каждое его слово — как вонзающийся в меня дротик.
— Вы сообщали о своих подозрениях вышестоящему начальству? — спрашивает Олсон.
— Можно сказать, что да, — морщится Виз. — Я имел разговор с начальником отдела внутренних дел лейтенантом Майклом Голдбергером.
Я смотрю на Виза, затаив дыхание.
— Отдел внутренних дел? Разве там находится ваше руководство?
Визневски поднимает плечи:
— Давайте сформулируем так: я время от времени передавал информацию. Официально я не работал на отдел внутренних дел — если вы это имеете в виду.
— Хорошо. Значит, вы ходили в кабинет к лейтенанту Голдбергеру?
— О-о, нет, вовсе нет. Мы встретились в одном из баров для полицейских. Он называется «Дыра в стене» и находится неподалеку от станции метро «Рокуэлл».
— Расскажите о вашем разговоре.
— Я ему все рассказал, — выкладывает как на духу Виз. — Сообщил, мол, у меня вызывает удивление тот факт, что Билли Харни частенько куда-то пропадает в рабочее время — судя по всему, сует свой нос куда не положено. То есть занимается тем, что не имеет никакого отношения к расследованию убийств.