— Надюш, я это все знаю. Как только Сергей вернется в город, я сразу за вами приеду. Знаешь, мне спокойней, когда ты рядом.
Наде хотелось сказать то же самое. Главное, чтобы не заходили разные «красавицы-Лии»… Но подавила в себе, подумав: «Какая глупость!»
— Витя, ты бабе Капе передай, что все благополучно. И привет от меня и от Платоши! Кто-то идет, заканчиваем разговор. Звони!
— Надя, я тебя целую. И Платошку тоже. — И тихонько совсем добавил: — Люблю.
Стояла словно по заказу зимняя солнечная погода. Выпавший ночью легкий снежок искрился на солнце, особенно красиво было на деревьях — ветки казались облепленными звездочками. Платошка бегал от одного куста к другому, пытался отломать себе веточку со звездой, но как только прикасался — все звездочки исчезали. Платон Федорович нашел ему ветку рябины, где остались прошлогодние потемневшие листья.
— Смотри, Платон, вон там, между листочками прячутся звездочки.
— Деда, дай мне, я подарю нашей Наде. Ей понравится!
Вечером, после ужина, Платошка, набегавшись за день, быстро уснул. Сергей тоже лег пораньше спать перед дорогой. А у Надежды предстоял нелегкий разговор с Платоном Федоровичем. Она решила сама сказать ему о своем интересном положении. Хватит уже этих недомолвок, лжи — она устала от этого. Зародившаяся в ней новая жизнь вступала в свои права и иногда диктовала, как им дальше вместе сосуществовать.
Дверь в комнату Вихрякова была приоткрыта, и Надежда, постучавшись, вошла.
— Платон Федорович, я думаю, вы должны об этом знать. — И замолчала. Испугалась, не знала, как говорить дальше.
Он удивился, взглянул на Надю, промолвил:
— Если скажешь, буду знать! Говори. Да ты присядь, что стоишь? — И присел на диван, подвинувшись к краю, давая Наде место рядом.
Надя чувствовала — надо резко, сразу. Иначе никогда не решится. И она очертя голову брякнула:
— Я беременна, у меня будет ребенок. Я его буду рожать!
Слезы потекли непроизвольно. Она не обращала на них внимания. Голову держала прямо, глядя в лицо Вихрякову.
Платон Федорович совершенно не удивился, ей даже подумалось: «Может, он не понял, не расслышал? Может, повторить?»
Вихряков все расслышал и рассудительно спросил:
— А зачем слезы? Чего плачешь? Радоваться надо! А ты ведешь себя как будто кого боишься. Дети — это благодать Божья. Посылают их только с Небес. Значит, ты уподобилась. Вырастим, воспитаем. Дом большой, места всем хватит. Одно могу сказать: молодец, дочка!
У Нади глаза округлились, слово «дочка» задержалось в памяти, и она больше ничего не слушала.
Да, казалось все хорошо. Но он еще не знает, кто отец ребенка! И не спрашивает.