— Я все здесь приведу в порядок вечером. Сейчас пойду в дом к Платошке. Ты хотела побыть одна? Во-о-н скамейка под кустом стоит, видишь? Иди, садись и будь одна. Обещаю, мы с Платошей не станем тебе мешать.
Надя села на почерневшую от времени скамейку, вспомнив: здесь она, еще школьницей, читала сочинения Пушкина и Достоевского. Учительница литературы всегда много задавала на дом. Надежде почему-то навсегда врезался в память рассказ Пушкина «Станционный смотритель». Со временем она поняла почему. У героини рассказа, Дуни, не было мамы. Она жила с папой. У Нади была мама, но отсутствовал папа. И, помнится, она сравнивала, кому лучше, ей, Наде, или Дуне…
Воспоминания отвлекли Надежду, осознание произошедшего немного притупилось. Она боялась, что, оставшись одна, начнет рыдать. Не плакала, глаза были сухие. Это хорошо. Для нее сейчас любые эмоции вредны. Надежде требовалось четко спланировать дальнейшие действия, у нее под опекой — ребенок. Ее родной племянник, которого она получила из рук в руки от своей сестры, Ольги. А Ольга уверовала, что Надя не бросит Платошку. Как она сказала? «Всегда будь с ним!..» Всегда, это значит — навсегда. Надо будет Володе сказать. Он-то еще не знает, что делает предложение женщине с ребенком. Интересно, когда узнает — не передумает ли?
* * *
В доме Вихрякова (по выражению домработницы Лизы — господском доме) поселилось горе. Усугублялось это поведением самого Платона Федоровича. Он вел себя, будто ничего не случилось, чем приводил в ужас самых близких — бабу Капу и Виктора. Эти двое старались не оставлять его одного. Вплоть до того, что Капитолина Ивановна перебралась на второй этаж и поселилась в пустующей комнате, где раньше гладили белье. Это чтобы быть ближе к хозяину и в случае чего вызвать «Скорую помощь». Потому как прошлый раз, когда случился инсульт, именно оперативность врачей из «Скорой» помогла его выздоровлению.
Похороны Ольги, дочери Платона Федоровича, взяли на себя его сотрудники — чиновники из депутатского окружения. В день похорон Виктор не отходил от Вихрякова ни на шаг. Особенно его пугала и волновала невозмутимость на лице тестя, глядящего в одну точку.
Когда подъезжали к кладбищу, Виктор не выдержал и взмолился:
— Платон Федорович, ну, пожалуйста, хотя бы измените выражение лица! Людей на кладбище много, будут смотреть! — И помолчав, добавил: — Ну покричите на меня, поругайте!
Вихряков отреагировал, да. Он с удивлением взглянул на зятя и вполне вменяемо ответил:
— Что ты так волнуешься, Витя? Все идет правильно. Из-за меня умерли моя жена и дочь…