Было похоже, что Платон Федорович советовался с Надей на хозяйственные темы. И то, что оставил Володю на работе, также являлось реверансом в ее сторону.
Захотелось сказать ему что-то доброе:
— Мы с тетей Капой будем стараться! Все будет хорошо.
Надя говорила, бросая короткие взгляды на Вихрякова, боясь поставить его и себя в неловкое положение. Они еще ни разу не глядели прямо в глаза друг другу.
Вихряков оживился, ему пришелся по душе благожелательный тон Надежды. И он, совсем доверительно, поделился сокровенным:
— Виктор меня волнует! Я считал его крепким мужиком. Но в каком он сейчас состоянии — так это никуда не годится!..
Платон Федорович замолчал, взглядом ушел куда-то далеко-далеко и говорил тихо, только для себя… — Олюшку он, оказывается, крепко любит!.. За это все ему прощаю!
И к Надежде обратился чуть ли не с просьбой:
— Но к жизни его надо как-то возвращать! Он ведь отец нашего Платошки!
От слова «нашего» Наде стало тепло. Ее всю окутало покоем, и она постаралась успокоить Вихрякова.
— Для этого нужно время. Я знаю. После смерти мамы я также долго не могла прийти в себя. И тоже, бывало, ничего не помнила. Но это проходит. И у Виктора Андреевича пройдет, уверена!
— Будем надеяться! Ну, я еще зайду к Капитолине, а вы с Платошей будьте здоровы! Главное — не болейте!
Он поцеловал внука, кивнул Надежде и вышел.
А Надя старалась вытравить фразу, засевшую в голове: «Олюшку он, оказывается, крепко любит!»
Прав Вихряков, ох как прав!
* * *
Малый Платон уже не боялся, спал в своей комнате один. Надежда, всякий раз уложив ребенка в кровать, уходила к себе. В последнее время плохо спала — долго ворочалась в постели, засыпала только под утро.
Сегодня позвонил Володя. Она после своей так называемой болезни с ним не виделась. Его тон был совершенно другим, чем тот, к которому Надя привыкла. Вежливо, с холодком в голосе справился о самочувствии и неожиданно принялся выяснять отношения.
— Я так понял, Надя, что ты не хочешь со мной встречаться? Тогда скажи мне прямо!
Она, совсем не подготовленная к такому напору, даже растерялась.
— Володя, а в чем дело? Я не давала тебе повода разговаривать со мной подобным тоном! Да ты никогда так и не разговаривал! А тут прямо требуешь от меня непонятно какого ответа! Что это? Я тебя не понимаю!
— Все ты прекрасно понимаешь. Только думаешь, я ничего не вижу. Считаешь меня наивным простачком!
Надежда от возмущения хотела было нажать отбой, но не успела, услышала:
— Чем он лучше меня?! Что во мне не так?! Ответь!
Она замолчала. Говорить не могла от испуга. О ком это Володя? Значит, что-то знает?! Надо понять, о чем именно ему известно.