— Нет, — хмуро ответил мальчик, угадав вопрос замявшейся девушки. — Это куски шкур зверей. Эти звери растерзали мою семью и лишили меня дома. А теперь такие же схватили меня — и я жалею, что очень мало их убил.
— Тебя тоже убьют… скоро…
— Не убьют скоро, — скривил губы мальчик. — Увезут в штаб, а потом… потом да, убьют. Но ещё не скоро, нет.
— Разве тебе не страшно? — девушка взялась за прутья.
— Страшно? — с искренним изумлением посмотрел на неё землянин. Медленно ответил: — Не знаю… я бы, конечно, предпочёл жить… но… нет, мне не страшно.
— А как тебя зовут?
— Олмер.
Лулани увидела совсем близко избитое, в засохшей крови, лицо — но под этой маской различалось совсем другое, красивое и чистое. Она хотела отстраниться, но Олмер спросил:
— А тебя?
— Лулани…
— Лу-ла-ни, — сказал нараспев землянин. — Du in Wirklichkeit das sehr schЖne MДdchen… Sehr-sehr schЖn. Ich weiß, dass du mich nicht verstehst, selbst wenn du der Russe weißt. Doch die Dummheit… Dich vor dem Tod zu begegnen! Ich so wollte dich wieder und wieder sehen…[46]
— Я не понимаю, — тихонько засмеялась невольно девушка.
— Я знаю, — мальчик в клетке тоже засмеялся тихонько. — Да и не сказал бы я этого в глаза… но вот это, я думаю, ты поймёшь, — он приблизил своё лицо к прутьям и заговорил:
— Прекрасная дама минувшего в бездну столетья…
На Вашем портрете вы смелы, красивы, юны.
На этот портрет чуть не вечно способен смотреть я,
О Вас мои мысли, мечтания, вздохи и сны.
И мне безразлично, и мне все равно отчего-то,
Какая ждала Вас судьба, где Вы кончили век —
Ведь Вы для меня уже больше, чем кто-то иль что-то,
Уже не портрет, но и все-таки не человек.
Вы — ангел вчерашнего дня, Вы — улыбка на счастье,
И взгляд Ваш с холста меня попросту сводит с ума.
Смотрю я на Вас, понимая, что вдруг, в одночасье
Умру я, умру, и меня заберёт к себе тьма,
Ведь с Вами, я знаю, вовеки мне не повстречаться —
Вы жили давно, и ушли, как уходят года…
Я Вашей красой бесконечно могу восхищаться,
Я Вами навек околдован, пленён навсегда.
Молюсь я на Вас, как когда-то молился на Бога:
Придите кто мне, ненадолго, хотя бы во сне!
Побудьте со мною! Не надо особенно много,
Хотя б мимолётом, но все-таки — наедине.
Откройте же мне, наконец, своё милое имя,
Смеясь, похвалите ночного певца-соловья…
Ведь мы теперь стали друг другу совсем не чужими —
Прекрасная дама далёкого века — и я…
[47]… - Чьи это стихи? — спросила девушка, когда землянин умолк.
— Мои, — улыбнулся Олмер. — Я умею складывать их и на вашем языке.
— И ты давно их… сложил?
— Я смотрел на тебя и говорил…
…Когда два человека тянутся друг к другу, то решётка — не преграда. Несколько минут спустя Олмер задыхающимся голосом сказал: