— Мылись, — предположила Бранка (огонь никак не занимался). — Помнишь, мы читали про это?
— Не мылись мьюри в печках… О, я, кажется, догадалась! Тут хлеб пекли! Она и похожа на их старинные хлебные ямы, только вывернутая… ну, то есть, наоборот, не в землю, а наружу… ну, ты поняла.
— Может быть, — огонь наконец вспыхнул, и Бранка, отряхивая руки, подошла ближе. — А похоже, правда.
— Хочу хлеб испечь, — Галька вздохнула. — Сколько мы уже нормального чёрного не ели…
— А что для этого нужно? — заинтересовалась Бранка. — Я не помню вот.
— Нууууу… мука, дрожжи, соль… да и всё. А, нет, дрожжи. Или закваска.
— Может, тут есть мука? — Бранка огляделась, но Галька её удержала:
— Остановись, она тут если и было — то сдвохлась за это время давно.
Бранка покорилась, но тоже вздохнула:
— Сколько ж мы его не ели…
* * *
Мирко грёб одним веслом — сидя лицом по курсу и уперев ноги в одну из скамеек. В его руках весло летало, как пёрышко, при этом сам юноша казался неподвижным совершенно. Лодка шла между заросших берегов бесшумно; автомат лежал у ноги Мирко.
Он уплыл из лагеря не ради охоты. Ему хотелось побыть одному, и он сам не очень-то мог объяснить себе это своё состояние. Сейчас за спиной осталось больше пяти километров — и он спохватился. Одиночка садилась, он ещё и не начинал охотиться, а утром надо вернуться… и с обещанным. Точным ударом весла направив лодку к берегу, Мирко перескочил на сушу ещё до того, как она ткнулась в отмель — и вытащил лодку подальше на сушу. Забросив за плечо автомат, выпрямился и огляделся.
Мирко оказался на пологом берегу — точней, на полуострове, ограниченном развилкой протоки. Дальше начинался настоящий берег, поросший редколесьем. Было тихо…
Очень, слишком тихо.
Мирко насторожился почти мгновенно. он знал — природа утихает, когда появляется разумный. Лишь он один позволяет себе шуметь в лесу, ни о чём не беспокоясь.
Юноша шевельнул плечом, и автомат плавно упал ему в руку. Он начал охоту, но охоту не за зверем. А кто его добыча и что она тут делает — он поймёт потом…
Не прошло и полуминуты, как Мирко уже всё уяснил. Джаго — один — пришёл с берега. Постоял у водя, опираясь на оружие — не на армейское, похоже, какая-то охотничья суперпушка. Выкурил трубку их любимого зелья и ушёл. Большой джаго, но не мощный, а грузный скорей.
Об этом он подумал, уже идя по следу. Джаго в лесу ходить не умел, по его следу прошёл бы даже слепой, даже маленький мальчик, хотя бы немного интересующийся следопытством. А этот урод ломал ветки и сучья, да ещё и вонял на весь лес какими-то притираниями. Кроме того, он патрон уронил — по земной классификации, это была пушка 4-го охотничьего калибра.