Я замерла в нерешительности, остро почувствовав себя пятилетней девочкой. Кожу на животе немного жгло, но ощущение тягучей боли отошло на второй план. Я разглядывала мужа, который набрал воды в ковш и подошел ко мне.
— Закрой глаза, — попросил он.
Исполнила его просьбу и почувствовала теплые струящиеся потоки, стекающие с головы по волосам и по обнаженной коже, покрывшейся мурашками от странных ощущений.
Ричард снова наполнил ковш, а я стояла и, не открывая глаз, рассеянно водила правой рукой по левой. От нее — к шее, разминая затекшие мышцы.
— Вы не брезгуете? — спросила задумчиво.
Вздрогнула, когда на меня вылили теплую воду.
— В каком смысле? — услышала настороженный голос герцога.
— Вы не смотрите на меня как на урода даже после того, как на моем теле появился этот шов?
…И даже после того, как вам пришлось провести возле моей постели три мучительных дня…
— Марита, ты же моя жена. Я не смогу смотреть на тебя как на урода, даже когда твое лицо покроется морщинами, а живот утонет в жировых складках.
Я недоуменно открыла глаза. Это намек на старость? На старость вместе с ним?
К сожалению, лица герцога не увидела. Он посчитал, что вылил на меня достаточно воды, и теперь отвернулся, чтобы намылить руки.
— Знаете, — сказал он, стоя спиной ко мне, — я понимаю, что вы имеете полное право обижаться на меня. Вы молоды и еще многого не осознаете. Но это не повод выставлять меня из своей спальни.
— Я не выставляла вас из своей спальни, — нахмурилась, услышав это нелепое обвинение.
— Каждый раз, когда я пытался зайти к вам, служанка сообщала мне, что у вас болит голова и вы слишком плохо себя чувствуете, чтобы принимать кого-либо. При этом Роберт вовсе не волновался.
Я смущенно потупилась и пробормотала:
— Вы же его знаете, он не из тех, кто паникует по пустякам.
— Ричард! Ричард! — застучали в дверь. — Твоя жена еще жива?!
— Мы моемся, Роберт! — раздраженно отозвался герцог.
— Мы?!
Муж тяжело вздохнул и отправился докладывать доктору о том, как обстоят дела на самом деле.
Я посмотрела на полоску тьмы, обхватившую живот. Она не позволяла воде добраться до раны, но при этом довольно болезненно щипала кожу. Скорее всего, придется сводить ожог. Как бы нитки не сгорели…
— Я начну с головы, — услышала голос вернувшегося герцога.
Он подошел ко мне и осторожными движениями стал водить намыленными руками по волосам. При этом смотрел на мое лицо. И взгляд у него был довольно странный. Что-то в самом герцоге изменилось, будто кожа потемнела.
Он злился?
— Я сделала это намеренно, — сказала, без страха посмотрев в его карие глаза, цвет которых в данный момент сменился черным.