Я напряженно ожидала ответа и не решалась поднять глаза. Все смотрела и смотрела на ладонь герцога. Пока не поняла, что он ее аккуратно высвобождает из моей руки. Я тоскливо разжала пальцы. Ричард встал с кровати, оставив меня наедине с уничижительными мыслями, и двинулся к двери.
Я была уверена, что сейчас он уйдет. Но вместо этого он повернул щеколду.
Я удивленно подняла брови. Ричард открыл шкаф, вытащил оттуда шерстяной плед. Задул несколько свечей в канделябре и вернулся к кровати.
— Последние ночи были холодными, — сообщил он.
Взмахнул покрывалом, позволив ему накрыть меня и часть кровати. После чего принялся раздеваться.
Я наблюдала за ним, откинув голову на подушку. Пляшущие тени создавали усыпляющий эффект. Задумчиво улыбнулась, увидев, как муж отточенными движениями избавляется от одежды и надевает найденную в шкафу ночную рубашку. Он уже не первый раз переодевался без слуг. Мне неожиданно понравилось, что мужчина совсем не выглядит беспомощным и может сам о себе позаботиться, если есть такая необходимость.
— Наконец-то я вижу счастливую улыбку, герцогиня, — заметив мой взгляд, усмехнулся Ричард.
— Это для Феньки, — поспешно пробормотала я.
— Очень жаль.
Герцог забрался в постель, помог мне лечь и задул последние свечи. Еще раз проверил, надежно ли я укрыта, и только после этого окончательно улегся рядом.
Не знаю, отказался он сегодня лететь на гонки из-за меня или из-за того, что действительно очень устал. Но то, что сейчас он остался со мной, говорило о многом.
И стало так страшно. Потому что все было как-то так… заботливо. Очень-очень правильно.
Мы с Ричардом не говорили о том, другом мире, где драконы вовсе не злобные монстры, где люди водят с ними дружбу и где наездники наравне с птицами могут коснуться неба. Где у каждого холодные руки и обветренные губы.
Но лежа рядом с мужем, касаясь своим плечом его плеча, я вдруг почувствовала, что нашла родственную душу.
И стало еще страшнее.
Это пробуждение могло быть одним из самых счастливых в моей жизни. Мы сблизились с герцогом, даже ночевали в одной кровати. Больше не возникало глупых разговоров про любовников.
Я открыла глаза и заметила Ричарда, лежащего рядом. Он задумчиво разглядывал меня.
Смущенно улыбнулась и уже почти пожелала ему доброго утра. Но муж вдруг поднял руку и продемонстрировал мне пиявку, которая раскачивалась у него в пальцах, точно гармошка, и настырно пыталась присосаться к его коже.
— Погляди, какая прелесть, — заявил герцог. — Она такая упрямая, что я просто не мог не назвать ее Маритой.
Я в ужасе распахнула глаза и открыла рот, собираясь заорать, наконец-то своим голосом, которому не нужно придавать низких ноток, но вдруг услышала обеспокоенное: