Патриция в недоумении моргнула.
– Вы правда так думаете, сэр? – Щеки ее слегка порозовели.
Что заставило ее покраснеть? Он ведь даже не похвалил ее, а лишь сказал, что считает ее способной? А что было бы с ней, услышь она те стихи, что он слагал про ее глаза цвета изумрудов или волосы цвета огня.
Нет, он ни за что бы не решился прочесть вслух свои вирши. Никогда. Никому. И уж конечно, не горничной, что работает в его подчинении. Проклятие.
Фортескью снова прочистил горло.
– У меня есть свободный час каждый вечер после ужина, – сообщил Фортескью. Он не стал говорить, что потратил весь день на то, чтобы перекроить свое плотное расписание таким образом, чтобы у него появился этот час. – Мы будем работать здесь.
– Прямо здесь, сэр? По вечерам? Наедине? – Под пристальным взглядом Патриции он чувствовал себя крайне неуютно. Словно она догадывалась о том, что намерения его не так уж чисты, как он хотел это представить.
– А вы думали, ее светлость отправит вас учиться в школу? – Фортескью приподнял бровь. – Я понимаю ваши колебания, Патриция. И рад, что они у вас есть. Это говорит о вашей скромности. Однако по возрасту я гожусь вам в отцы…
– Вообще-то вы немного старше, сэр. Моему папе и сорока еще нет.
Чертов папаша и вправду из ранних. Как бы там ни было, хорошо, что она ему напомнила. А то, глядя на прикрытый скромным черным габардином чудный изгиб между талией и бедрами, которые так славно покачиваются при ходьбе, об этой разнице в возрасте легко забыть.
– Тогда беспокоится не о чем, верно?
Сомнение в ее взгляде никуда не делось, и между темными, в рыжеватый отлив, бровями пролегла крохотная морщинка.
– И в чем вопрос? – Фортескью не собирался повышать голос, само получилось. Впрочем, Патриция даже бровью не повела. Она была не из пугливых, это точно.
– Простите, сэр. Я не хочу разочаровывать ее светлость, но у меня вряд ли что-то получится. Вам столько времени придется тратить на меня, вместо того чтобы заниматься вашими прямыми обязанностями, а в итоге я так ничему и не научусь. Нехорошо это. Нечестно по отношению к его светлости.
– Патриция, я много лет проработал в домах знатных господ. Я прошу вас никому не говорить, что я это вам сказал, но я сам был свидетелем того, как осваивали чтение и счет господские дети, которые, поверьте, гораздо глупее вас. И, что удивительно, умение читать и считать не сделало их ни капельки умнее.
Патриция крепко сомкнула губы, чтобы не улыбнуться, но глаза ее смеялись все равно.
– Да, сэр. Я понимаю, о чем вы. – Она глубоко вздохнула и, кивнув, добавила: – Хорошо, сэр. Я готова попробовать, если вы думаете, что у меня получится.