Арьяр улыбнулся краешками губ.
- И что тебе, Вёльма, все по сотне раз повторять требуется?
Я хотела выпрямиться и упереть руки в бока, да вдруг голова закружилась и удалось лишь неловко покачнуться.
Арьяр не дал мне упасть, поддержал.
- Идем домой. Нечего по улице шляться да людей смущать, - сказал он.
Я кивнула и покорно оперлась на его руку.
- Заряна сказала, что ты завтра на рассвете уходишь?
- Ухожу.
- А я как же? - голос прозвучал робко и умоляюще.
- Чудная ты, Вёльма. Как Ясна велела, так и будешь. Отлежишься и дальше пойдешь, коли захочешь.
- А не захочу? - спросила и вдруг подумала, что Трайта от меня никуда не денется. Можно и задержаться чуток, и со знахаркой поговорить, и на ведунов посмотреть.
Арьяр остановился и посмотрел на меня. Невольно отпрянув под пристальным, пронизывающим насквозь взглядом, я едва ли не опустила глаза, да вовремя спохватилась.
- А не захочешь - ты гостья в моем доме, оставайся сколько хочешь.
Я виновато закусила губу и все-таки опустила взгляд к земле. Не выдержала...
- Ты, может, и захочешь, а вот Заряна...
Арьяр вздохнул и покачал головой.
- Вот оно что? Матери боишься?
- Да не боюсь! - я сразу вспыхнула и даже на носочках приподнялась, чтоб правоту свою доказать. А как же? Обвинить человека в страхе легко, а вот отмыться от этого обвинения - нет.
Заряну я боюсь. Не боюсь я ее. Ни капельки. Просто неуютно мне с ней - будто холодом веет и не усидишь в комнате, не укрывшись одеялом.
Арьяр усмехнулся, отчего в его глазах будто бы подтаяли светло-голубые льдинки. Те самые, что в первую встречу так испугали меня.
- Мать чужаков не любит. А после смерти отца и вовсе нелюдимой стала. Обожди пару дней - она привыкнет к тебе.
- Привыкнет? - вот я бы к чужаку привыкать не стала. Зачем - уйдет ведь и с концами.
Арьяр потянул меня за локоть.
- Идём домой, Вёльма. Поздно уже.
С тоской взглянув на потемневшее небо, я вздохнула и поплелась за ним.
***
Хворать - худое дело.
Это вчера я думала, что стану прыгать резвой козочкой после снадобья Ясны. Решила, что, мол, пошептала мне знахарка и все как рукой снимет. Ан нет. Лежу теперь, боюсь двинуться и глаза открыть. А все потому, что свет солнечный больно бьет, а движение любое и вовсе пыткой кажется.
И как же меня только угораздило так приложиться? Ох, дура я, дура! Сказано же!
Что со мной приключилось - сама не ведаю. Слышала только, сказывали, что есть такая хворь, будто от ударов и падений в голове что-то сотрясается и после долгонько человек в себя приходит. Видать, это самое со мной и случилось.
Заряна, кажется, гнев на милость сменила. Или, то мой мир перед глазами перевернулся? Вроде не зыркает больше злобно да ругается на меня. Даже жалеет, кажется.