Жук, кажись, понял и мотнул мордой в мою сторону. Хрипло гавкнул и стал дожидаться что же дальше.
- Здрав будь, дед Ждан! - крикнула я, снова поднимаясь на носки. - Пустишь гостью на порог?
Старик сощурился, всматриваясь в нежданную пришелицу, и кивнул после:
- Отчего ж не пустить? Лисицы-то ко мне нечасто приходят, а уж такие...
Терпеливо дождавшись, пока он откроет, я наконец-то очутилась в его дворе.
Ждан повернул засов на двери и обернулся на меня.
- Эк тебя Чернава изукрасила, - по-стариковски усмехнулся он. - Постаралась девка на славу. Да и ты ей, говорят, под глазами круги навела?
- Я защищалась, а она нарочно.
- Ну, будет, - остановил старик. - Передо мной-то не след оправдываться. Я ж и без того все вижу. Зачем пришла-то? Кажись, не шибко я тебе тогда по нраву пришелся.
- Поговорить хочу, - ответила, неловко с ноги на ногу переминаясь.
Ждан снова погладил бороду и, не сводя с меня своих колдовских глаз, кивнул:
- Отчего не поговорить, если человек просит хороший? Идем в дом.
Пес еще раз гавкнул, недовольно на меня поглядывая.
- Спасибо тебе, дружок, - проговорила ему.
Жук вильнул хвостом и, будто бы одобряюще кивнув, полез в конуру.
- Понимает, прохвост, - усмехнулся Ждан. - Да и немудрено. Тебя разве ж только перевертыш не поймет.
- Почему не поймет? - спросила я, поднимаясь вслед за ним на крыльцо.
- Дар твой только на зверей природных действует. Встретишь перевертыша - беги без оглядки, коли серебряной стрелы нет и меча на поясе.
В тесном домишке Ждана было душно и темно. Две комнатки, увешанные пучками трав и кореньями, жидко уставленные мебелью, да нехитрой утварью у печи.
- Живу, как видишь, один, - проговорил хозяин, будто извиняясь за свое жилище. - Только Жук мне товарищ. Гостята моя десятый год как померла, а детей боги не дали. Да ты садись, чего стоишь, лисица! В ногах правды нет, а тебе твои и подавно поберечь нужно.
Помня все, что говорила Ясна про деда Ждана мне не по себе стало. Вдруг как скажет что дурное, как же жить потом? Ох, чую зря пришла.
- Ну, спрашивай, чего хотела? - в глазах Ждана играли озорные огоньки. Видать, потешиться надо мной решил.
- Говорят, ты, дедушка - вещун?
Он только руками развел.
- А много чего болтают! И про тебя, и про меня.
Я на миг растерялась:
- Про меня и говорить нечего - чужачка я. А тебя люди знают, врать не станут.
Ждан хитро сощурился:
- Сказывали вчера бабы на площади, что ты Арьяру полюбовница, а от него к Ладимиру решилась перейти...
- Врут все! - так и вспыхнула я. - Уж если и ты, дед Ждан, веришь...
От возмущения даже вскочила и собралась было уйти.