Храню тебя в сердце моем (Макинтош) - страница 269

– Ты Алекс Уинтер? – проговорила она тихим голосом, наполненным удивлением и отчаянием одновременно.

Он кивнул.

– Я могу объяснить.

Она вывернулась из его рук и, пошатнувшись, схватилась за спинку скамьи, потому что ноги не держали ее.

– Ты собирался жениться на Пен? – Ее обычно хрипловатый голос звучал неестественно высоко.

– Иди… Я расскажу тебе все, но начиная с конца, я только вчера вечером вспомнил, кто я, когда твой друг, Бен Леви, встретился со мной.

– Бен? Ты виделся с Беном?

Он кивнул и указал рукой на свой посиневший глаз.

– Это одна из вещей, которые он, по его мнению, был мне должен, – начал он сухо. – Он заполнил пробелы в моей памяти, которые возникли, когда меня сбило такси на Севил-роу. Видишь ли, моя дорогая, когда эта часть памяти вернулась, я забыл о жизни с тобой.

Она проглотила очередное рыдание.

– Выслушай все, а затем можешь меня осуждать, но сначала… – Он внезапно остановился, и его внимание полностью переключилось на Томми, который подошел и гордо протянул ему два желудя. Он в изумлении посмотрел сначала на мальчика, который уронил свою добычу ему на колени, а затем – на Иди. – Наш сын? – Его голос дрожал.

Она сквозь слезы кивнула.

– Скажи привет, Томми, – выдавила она из себя, не в силах больше сдерживать рыдания. – Это папа.

– Па, – сказал Томми, улыбаясь.

Иди видела, как Алекс Уинтер полными счастливых слез глазами смотрит на маленького мальчика, который зевнул и потянулся руками к матери.

Она подняла его, смущенно глядя на мужа, чувствуя, что ее накрыла волна противоречивых чувств – от радости до неверия и благодарности, что все наконец выяснилось… до облегчения. Он был рядом. Ей не нужно больше быть сильной. Она не будет засыпать в слезах и, просыпаясь на следующий безрадостный день одна, искать источник сил и радости в Томми. И Иди сама заплакала, видя, что человек, которого она любит, переживший столько ужасов и отчаяния, не может сдержать слез при виде своего сына.

Она смотрела, как он вытер дрожащей рукой мокрые глаза.

– Прости меня. Я скорблю о Пен, но, Иди, это еще и самый счастливый момент в моей жизни. Можно? – Иди кивнула, и человек, которого она любила, протянул руки к Томми. Она смотрела с чувством всепоглощающей любви, как сын позволил отцу впервые взять себя на руки.

– Не хочешь поздороваться, Томми? – Она смеялась и плакала одновременно. – Так же, как ты целуешь маму, когда я прихожу домой? – И Томми в своей излюбленной манере впечатал влажный поцелуй в нос своего отца и улыбнулся ему так радостно, что вся мрачность зимы мгновенно была забыта.