Мерзкие друзья Клаеса рассмеялись. Робко, неуклюже, но рассмеялись. Все восприняли его слова как шутку. Да и откуда им знать, что он говорит серьезно. Повар вернулся со стулом и втиснулся между мной и Себастианом. Он сидел так близко, что я чувствовала его запах – смесь рыбы, пота и душного мужского парфюма.
– Ну, Себастиан, наша черная овца в семье, расскажи, как у тебя дела?
– Тебе это правда интересно? – пробормотала я и отодвинула стул подальше от повара. Я думала, что он не слышал, но Клаес посмотрел на меня.
– Правда ли мне интересно?
Повар обнял меня за плечи.
– Она просто пошутила. Не нервничай. Ешь.
Он взял мою вилку, наколол рыбу и поднес мне ко рту.
– Поиграем в самолетик… кусочек за папу… открой ротик!
Клаес расхохотался, остальные последовали его примеру. Я открыла рот. Не знаю зачем. Повар нацепил следующий кусок и, сопроводив угуканьем, сунул мне в рот. Потом вытер мне губы своей салфеткой.
Я не видела Себастиана, но слышала его смех. Это был искусственный смех, который он часто изображал в присутствии отца. Это вызвало у меня раздражение. Себастиан позволял ему издеваться над собой, он был беспомощен перед нападками отца. Разве он не видел, что Клаес его просто презирает? Он не мог не видеть. Видел ли он, что у его отца проблемы с головой? Видел. Понимал ли, что его поведение неприемлемо? Понимал. Но тогда почему он ничего с этим не делал? Почему не говорил, что нельзя так обращаться с живыми людьми? Почему позволял Клаесу делать все, что захочется? Клаесу Фагерману было дозволено все. Все только сидели и поддакивали.
Но третья вилка была последней каплей. Двумя руками я оттолкнула его руку с вилкой.
– Девочка моя, – запротестовал повар. – Ты должна есть, если хочешь вырасти большой и сильной.
– Открой рот, – велел кто-то. Я не поняла, кто. Может, министр. Себастиан снова засмеялся. Как его отец. Я до боли стиснула веки. Перед глазами вспыхнули белые точки.
– Я иду домой.
Он не ответил. Даже не посмотрел в мою сторону. При выборе между мной и отцом он всегда выбирал отца. У меня не было ни шанса.
– Разумно с твоей стороны, – сказал Клаес, беря миску с картошкой. – Очень вкусно, – добавил он, обращаясь к повару.
Я сделала четыре шага и встала перед Клаесом.
– Ты правда так думаешь? – выдавила я. Горло сдавило словно тисками. Голос срывался. Я чувствовала, что сейчас разрыдаюсь, и не хотела делать этого у них на глазах. Но я должна была это сказать.
– Думаешь, все в порядке? Думаешь, не надо ничего делать? – всхлипнула я, не в силах бороться со слезами. – Тебе плевать на то, что Себастиан плохо себя чувствует. Плевать, что он… Ты ничего не делаешь.