Время шло, мечта не сбывалась. Он уже подумывал сменить кита на касатку. Их в море рядом с нашей базой было много. Но, во-первых, не было компаньонов поохотится на касаток, потому что последние ходили стаями, были очень быстры и опасны, а также могли просто сожрать охотников. Охотники и без кита считали себя настоящими мужчинами, доказывая это по-европейски после посещения ресторана или в семейной постели, а не в зимнем море на утлой шлюпке. Во-вторых, в бригаде не было шлюпок, а если бы и были, то оперативный не дал бы добро на ее выход в открытое море. В-третьих, это было бы не совсем то, ну вроде не кит, а большая акула. В-четвертых, настоящие киты, жрущие планктон, в Петропавловскую бухту заплывали крайне редко и именно тогда, когда нашей лодки там не было. Кроме того, без шлюпки на удочку с берега его было не взять: не прикормлен, да и на какую наживку? Помощник очень переживал. Он даже в отпуске, в Якутии, записывался в китобойную артель, но чужаку не доверяли гарпун. А без гарпуна как его, кита, убьешь?
Он совсем уже отчаялся. Встреча с китом грозила перерасти из мечты в навязчивую идею. Но сила настоящей мечты безгранична, мы в этом убедились.
Однажды в Индийском океане, вдали от берегов, на переходе во вьетнамскую базу Камрань, лодка сначала стала резко маневрировать по команде с мостика, а затем ее потряс сильный удар. Мы думали, что налетели на мель или лодку супостата, застопорили ход, и командир с теми, кому положено, выскочили на мостик. Волны у бортов были окрашены кровью, а прямо по носу бился, поднимая брызги огромным хвостом, умирающий кит. Он почти надвое был разрезан лодочным форштевнем. Лодка по инерции продолжала буксировать его. Сизо-коричневые внутренности стелились по волнам, пузырясь черным. Вскоре кит перестал биться, завалился на бок, а потом обнажил поросшее ракушками и водорослями брюхо и начал тонуть.
Их встреча, охотника и кита, состоялась.
Вахтенного офицера Никитина на мостике не было. Он в нарушение всех инструкций выскочил на палубу, добежал до носовой «бульбы» гидроакустической станции и сейчас с жуткими завываниями и странными телодвижениями, иногда кланяясь киту, исполнял танец охотника, добывшего «гору жира и мяса».
Наверное, это был единственный в мире кит, убитый не гарпуном, а целой подводной лодкой. Пока мы пытались сманеврировать, сдать назад и подойти к туше бортом, она погрузилась в пучину. Вокруг вились акулы, пожирая уже мертвого кита. Вода просто кипела. Тут и там возникали драки. Зрелище было не для слабонервных. Даже Никитин закончил танцы и примчался в ограждение рубки. Здесь ему и досталось. Как мы Никитина драли, не могу вам передать. Даже вспомнить приятно. И не в том дело, что по международным конвенциям промысел китов запрещен. И не за то, что животное жалко. И даже не за то, что Никитин погибнуть мог в пасти акул, смытый волной за борт. За то драли, что он вовремя не заменил дырявую штатную надувную лодку – единственное плавсредство на борту, на новую, и от всей добычи нам на сувениры не досталось ничего: ни китового мяса, ни уса, ни ракушки с брюха. Вердикт был следующим: ну и мудак, а не якут!